Коля смотрел во все глаза и радовался: скоро опять погонят врагов, скоро наши войска прорвут кольцо вокруг Дедкова…
Когда приехали в Москву, Коля спал. Михаил Алексеевич разбудил его перед самым зданием редакции.
Коля выпрыгнул из кузова машины и увидел над подъездом огромного каменного здания большие буквы. Он сложил их про себя, и вышло название самой — главной газеты страны.
Они поселились с Михаилом Алексеевичем в небольшом кабинете — стол и две кровати.
Здесь, в редакции, всё было необычным: на нижних этажах огромная, как завод, типография, машины, которые сами набирают и складывают целые газетные строчки…
Ходил Колька по коридорам и думал: вот бы увидел всё это Краюшин!
Но, конечно, самым главным открытием в новой Колиной жизни оказалась Москва. Увидеть её сразу, всю целиком было невозможно. Она открывалась Коле по кусочкам — дом за домом, улица за улицей, площадь за площадью.
Заклеенные крест-накрест полосками газет окна…
Мешки с песком в витринах…
Рельсы, вертикально вкопанные посреди мостовых…
И здесь, далеко от партизанского Дедкова, тоже всё говорило о войне.
Впервые Коля уехал так далеко от дома. Он никогда не бывал в Москве. Но, как многие другие, он не раз бродил по столице в своём воображении. Поэтому сейчас многое казалось знакомым. Нужно было только узнавать.
Вот улица Горького. Здесь цветами встречали челюскинцев, папанинцев. Всё это Коля знал по киножурналам, по книгам.
Шёл дальше, и вспоминались чьи-то стихи:
Когда на троллейбусе
публика едущая
услышит надсадный
кондукторшин крик:
«Площадь Пушкина,
Маяковского — следующая!..»
И Коля находил эти площади — площади своих любимых поэтов.
В комнатке, где они теперь жили, он садился на табурет в уголке, доставал из кармана синюю заветную тетрадочку и быстро-быстро записывал в неё новые стихи. Стихи были обо всём, что он узнал и увидел за эти дни. Но, конечно, в первую очередь о фронте и о Москве.
Когда Коля вот так сидел над своей тетрадочкой, он подчас даже не замечал, как в комнату входили люди — журналисты и военные. И когда они приходили, вытаскивалась карта, слышалось: «Дедково, Дедково…»
Коля прятал тетрадочку и прислушивался к разговору. Ему было ясно: военных очень интересуют подробности о бесстрашном партизанском городе. А кому же их ещё знать, как не Михаилу Алексеевичу, который только что вернулся оттуда?
Но постепенно из разговоров, которые приходилось слышать Коле, он начал догадываться: военные проявляют к Дедкову не обычный интерес…. Они прочерчивали на карте какие-то линии, как будто вели к Дедкову через фронт войска. И спорили: «Лучше пройти здесь… Нет, здесь. Здесь нас не ждут…»