«Всё понятно: командование отдало приказ идти на помощь партизанам!» — догадался Колька.
Догадался об этом Колька, и как будто разом исчезла его внезапно возникшая новая жизнь и вернулась прежняя, которой он жил до того, как перелетел на самолёте линию фронта.
«Красноармейцы решают идти на помощь Дедкову, а я — здесь. Я здесь, а там мама и мои друзья. Что скажут они, когда встретят бойцов из Москвы, а меня с ними не будет?..»
Подумал о маме, о друзьях и понял: всеми силами надо стремиться домой. Только в он должен жить, жить вместе с мамой, помогать, заботиться о ней!
Как ей сейчас тяжело там, без него, Коляна! Наверное, каждый день старается узнать у Калачёва, нет ли чего новенького от Михаила Алексеевича. Вот и газету со статьей «Город Партизанск», которую написал Михаил Алексеевич, наверное, получила, прочла и, конечно, заплакала.
«Мамочка милая, прости, что так вышло, не по моей вине вышло… Но я вернусь к тебе!..»
Как только они приехали в Москву, Михаил Алексеевич объявил, чтобы Коля собирался. Его отвезут в Казань. Там живут жена и две дочери Михаила Алексеевича. Что в те дни оставалось Коле? Ему и собраться ничего не стоит: всё имущество, что на нём. Но зачем же теперь куда-то в Казань, если стрелы на карте указывают: «Даёшь Дедково!»
Забилось у Кольки сердце — сон потерял. Пробовал с Михаилом Алексеевичем поговорить, тот только руками на него замахал:
— Да ты что придумал, Коля? Немедленно в Казань!..
Обратился к военным. Те плечами пожали:
— Мальчик, тебя ждут в семье Михаила Алексеевича. К тому же нельзя подслушивать разговоры…
Эти слова сказал ему человек с двумя шпалами в петлицах.
Среди тех, кто приходил к Михаилу Алексеевичу, он был старшим по званию. И, по всем признакам, главным над теми, кто должен идти в Дедково… А в том, что они туда пойдут, Коля уже не сомневался. Поэтому он узнал фамилию командира с двумя шпалами и написал на листке бумаги:
Майору тов. Горлову
Матрёнина Николая Анатольевича
заявление.
Прошу меня зачислить в военную часть, которая направляется в город Дедково. Там я родился и жил. Хочу быть полезным. И не хочу быть дезертиром.
Расписался, поставил число. Всё как надо. Дождался, когда Горлов и другие вышли из комнаты покурить, и положил свой листок рядом с планшетом майора.
«Заявление — это документ. Это не разговор на ходу, — успокоил себя Коля. — От документа так просто не отмахнёшься, — вспомнил он слова, не раз слышанные от взрослых. — А откажут — ещё выше напишу: главному командованию…»
Коля стал расхаживать по коридору, поглядывая на дверь.