Берестяная грамота (Когинов) - страница 55
ТОГДА, ПОД МОСКВОЙ…
Заныло у Кольки под ложечкой, когда дверь распахнулась и из неё вышли все, кроме Горлова и Михаила Алексеевича. Один из военных кивнул Коле:
— Зайди.
Михаил Алексеевич стоял у окна и смотрел на улицу. Горлов сидел за столом, складывая бумаги.
— Садись, Николай, — пригласил Горлов, а сам почему-то встал и начал вышагивать по комнате.
Глаза майора — карие, с золотистыми искорками вокруг зрачков — обычно глядели прямо в лицо собеседнику. Сейчас они смотрели в пол.
«Всё ясно, — сказал себе Коля. — Я несовершеннолетний, в армию таких не берут, и так далее. Только не надо мне всё это объяснять… Решили — значит, кругом марш!»
Коля встал.
— Присядь, — остановил его Горлов. — Скажи, твою маму зовут Елена Викторовна? Она учительница? А папа, Анатолий Игнатьевич, был директором школы?..
Горлов помедлил, видимо обдумывая, что ещё спросить из короткой Колиной биографии. И от этой паузы в словах майора у Коли возникла маленькая, смутная надежда.
— Николай! — подошёл к нему сзади и положил руку на плечо Михаил Алексеевич. — Происходят иногда в жизни события, которые нельзя изменить. Всей душой хочешь, а не властен. Но человек должен… как бы тебе это сказать? Настоящий человек, в особенности боец, каким ты хочешь стать, должен быть сильным…
Коля теперь слушал только стук собственного сердца. И в этой гулкой паузе, которая образовалась после слов Михаила Алексеевича, до него дошёл голос Горлова:
— Твой отец погиб, Коля…
Комната повернулась и поплыла перед Колиными глазами. Он сделал глубокий вдох, но грудь точно сдавило обручем. Коля опустился на кровать и почувствовал, что подушка сразу же стала жаркой…
Часа через три они уже были с майором в доме, где размещалась воинская часть и где жил сам Горлов. Он налил Коле и себе чаю.
— Я не знал, как твоя фамилия, — прокашлялся Горлов. — Знал, что Николай. Был рад, что после пережитого ты сможешь отдохнуть, учиться… А тут глянул на твоё заявление: Матрёнин. И отчество — Анатольевич. Скрыть от тебя не мог…
Он помешал ложечкой в стакане. Пододвинул поближе к Коле хлеб, масло, сахар.
— Теперь мне порою кажется, что я всю жизнь риал твоего отца. А на самом деле познакомились только под Могилёвом. К тому времени батальон, которым я командовал, с боями прошагал почти всю Белоруссию. Много мы уложили врагов, но и нас они изрядно потрепали. Поэтому, когда получили пополнение, обрадовались неописуемо. Отец твой пришёл к нам старшим политруком роты. Воспитанный, вежливый, в обращении с красноармейцами всегда ровный. Признаюсь, поначалу я даже подумал: не слишком ли мягок старший политрук?.. Вскоре — бой. И вот тогда мне докладывают: Матрёнин поднял взвод в атаку и взял высоту!.. В том бою вышел из строя комиссар. И отец твой занял его место…