У Фролова перехватило дыхание, и он нервно выплюнул горячую, тошнотную слюну.
«Ничего, ничего… — плотно сжал широкие скулы. — Подпустить ближе… И тогда…»
Только теперь он оглянулся и увидел Романова. Тот сидел на дне окопа, и тонкая струйка крови сочилась из виска. От всего взвода оставалось лишь с десяток бойцов.
Парень, которого остановил Фролов, приподнялся и метнул гранату. Но поспешил, а может быть, ещё не успел совладать с невольным испугом, только граната шмякнулась метрах в пяти от лобовой части машины и, скатившись в яму, рванула впустую.
До первой бронемашины оставалось всего метров двадцать. Фролов приготовил тяжёлую противотанковую гранату — вставил в неё красный, чуть лоснящийся от смазки детонатор. Их заметили. С бронемашин затарахтели крупнокалиберные пулемёты. Фролов перебежал по окопу, и идущая впереди машина оказалась от него слева. Он замахнулся и метнул гранату прямо в башню. Взрыв потряс землю…
Вторая машина уже подошла к траншее и двинулась в сторону Фролова, вдоль окопа.
Гранат больше не было. Оставалась одна бутылка с бензином. Прежде чем её метнуть, надо было поджечь бензин.
— Тряпку, спички! — крикнул Фролов партизану в чёрной рубашке.
Но тот не отозвался.
Фролов рванул ворот от своей гимнастёрки и, смочив его бензином из бутылки, обвязал мокрую тряпицу вокруг горлышка.
Искать спички не было времени. Фролов пригнулся и пробежал по траншее метров десять. По его расчёту бронемашина должна была оказаться рядом. Так и случилось. Когда он выглянул из траншеи, увидел всего в каких-нибудь двух-трёх шагах борт броневика. Его враз обдало пылью и знойным, будто из печи, жаром раскалённых выхлопных газов.
Фролов понял, что теперь ему не нужны спички. Не надо поджигать тряпку. Надо просто разбить бутылку, которую он держал наготове в руке, о пышущий жаром моторный отсек машины.
Фролов вскочил на бруствер и бросил бутылку. И почти сразу утробно ухнуло внутри броневика, и Фролова отбросило в сторону. Он попытался встать, но боль током обожгла всё тело. Он глянул на свои ноги и увидел длинные огненные языки пламени, ползущие по сапогам. Горящая струя бензина вырвалась из машины и окатила Фролова.
Он решил сбить, погасить огонь. Но пламя уже охватило бёдра…
С лязгом распахнулась дверца броневика, и из неё выскочил фашист. Он был в чёрном мундире с серебряными стрелами на петлицах.
«Эсэсовец, подлюга!» — сразу понял Фролов.
Сколько раз вот так смотрел в лица врагов коммунист-разведчик! Но тогда он не мог, не имел права поступить с фашистами так, как требовали от него присяга и совесть. После боёв на фронте он впервые стрелял из своего автомата по врагам в окопах, на аэродроме. Но там, в ночной темноте, он не мог видеть лица врагов, как увидел их вот теперь, рядом с горящим броневиком.