Из истории старообрядцев на польских землях: XVII—ХХ вв. (Иванец) - страница 131

В жилом помещении устраивалась русская печь – справа или слева от дверей до сеней, печь клалась вплотную к поперечной стене. Лицевая часть печи была всегда обращена к окну, вырезанному в боковой стене [ср. Ганцкая 1954: 84–86]. Печь была такого большого размера, что иногда занимала половину комнаты и многочисленные домочадцы иногда с трудом размещались на ночлег в оставшейся части помещения.

По причине тесноты, царившей в избах, многие члены семьи были вынуждены спать в сенях, в «клети» или на чердаке. Старообрядцам запрещалось ложиться спать ногами в сторону икон, висящих в восточном углу избы, и этот запрет строго соблюдался. В связи с этим становится понятным, почему прежде у них существовал обычай класть покойника только вдоль матицы. Покойник должен лежать лицом к иконам, но не ногами. Если тело лежало боком, вдоль матицы, то оба условия оказывались выполненными.

В углу каждой жилой избы, наискось от задней стены печи, устраивалась «божница», или т. и. кивотка. Божница представляла собой две узкие, параллельные, закрепленные в углу полочки, на которые ставилась икона и другие предметы религиозного культа. Кивоткой назывался маленький плоский шкафчик (который также прикреплялся в углу), в котором предметы религиозного культа были поставлены в ряд. Иногда икону или крест в кивотке монтировали к задней стене. У старообрядцев, поселившихся в Белостокском воеводстве, кивотки никогда не были застекленными, а, так же как и божницы, имели «завеску» (шторку), которая защищала находящиеся там святые предметы не только от пыли и грязи, но и от постороннего глаза. Иначе было у старообрядцев на Мазурах: предметы религиозного культа у них размещались, главным образом, в больших застекленных шкафчиках, похожих на библиотечные шкафы или буфеты. В настоящее время как в одной, так и в другой колонии предметы религиозного культа не всегда находятся в восточном углу помещения.

Фото 21. Войново, фрагмент стены старой избы

В первой половине XIX в. жилища старообрядцев в основном были оборудованы скромно и просто: кроме самых необходимых вещей и предметов религиозного характера в домах больше ничего не было. По сообщению Е. Крассовского, только наиболее зажиточные жители деревни вешали на окнах вышитые рушники, а потом постепенно стали украшать свои комнаты «обоями» (<письмо автору от 27 декабря 1964 г>).

Есть основания предполагать, что строить свои дома в старинном народном стиле первыми перестали Сувалкско-Сейненские старообрядцы. Уже в 1871 г. было отмечено, что их дома отличаются от жилищ окрестных соседей большими размерами, большими окнами и декоративными наличниками [Обзор Сувалкской губернии 1871: 53]. По мнению автора, представившего данную информацию, заимствования от местных жителей выступали в то время только в форме строений. Прежде всего, старообрядцы отказались от строительства бревенчатых изб и стали возводить дома из бревен, обработанных вручную пилой. Исчезли также прежние конструкции срубов с характерными углами, называемыми тут «россохаты рог». Новые жилища строились с «гладкими углами» (прямыми). Уже больше не встречались также кровли на слегах. В Августовском повяте старообрядцы старшего возраста утверждают, что когда после 1865 г. стали строиться новые деревни: Габовые Гронды и Бор, строители с самого начала отказались от использования круглых бревен. С точки зрения стариков, причиной этого было желание сэкономить на строительном материале, за который строителям приходилось платить отдельно, а потому некоторые дома фактически представляли собой полуземлянки, построенные только из одного большого дерева, сосны. Также на Мазурах примерно в то же самое время перестали строить избы из неопиленного дерева, совершенно отказавшись от старинных конструкций. В конце XIX в. старообрядцы всё смелее копировали стиль окрестных жителей. В старообрядческих деревнях стали появляться дома из каменной или кирпичной кладки, которые прежде могли себе позволить только богачи Крымовы [Tetzner 1899: 187]. Первый каменный дом, принадлежавший старообрядцу Мирону Варабьеву, появился в деревне Галково. Вслед за первым появилось несколько очередных перед самым началом Первой мировой войны.