.
После освобождения территории Августовского повята одни старообрядцы вернулись на родные пепелища, чтобы приступить к восстановлению уничтоженных деревень, другие – переехали к своим родственникам в Советский Союз. С самого начала существования
Народной Польши многие старообрядцы активно включились в строительство социализма, участвовали в создании новой действительности. Некоторые семьи переехали в Августов на постоянное место жительства, влились в ряды новой, социалистической интеллигенции. Молодежь получила новую школу-восьмилетку. Теперь среди последователей староверия есть и выпускники высших учебных заведений. Многие, прежде жившие только в деревне, переехали в города, где зачастую работают на ответственных должностях в государственной администрации и в общественных организациях. Одним из таких деревенских жителей является бывший узник гитлеровских концлагерей Александр Гутянцов (Huciancow), активный деятель Союза борцов за вольность и демократию в Белостоке[32].
Жители деревень, о которых идет речь, изменили свои взгляды и отношение к религии. Некоторые из жителей уже не придают большого значения религиозным верованиям своей среды, а житель Бора Степан Леонов, которому перевалило за восьмой десяток, давно пропагандирует атеизм. Молодежь не знает церковнославянского языка, а в моленную ходит только в великие праздники и то только для того, чтобы «стариков не обидеть» [Вашенков 1963: 6]. Дети дошкольного возраста не знают польского языка и начинают его учить только в школе.
Старообрядцы в описанных выше деревнях чаще всего состоят в родственных отношениях. Количество браков, заключенных между жителями одной и той же деревни, в процентном отношении в два или три раза превышает количество браков в окрестных польских деревнях. Жители деревни Габовые Гронды чаще всего заключают браки с жителями соседней деревни Бор. Такие браки составляют около 50 % всех заключаемых браков. Количество детей в семье обычно велико. Типичная модель старообрядческой семьи – это семья, количество детей в которой от 4 до 10, в то время как в соседних польских деревнях, по данным исследований Януша и Ядвиги Хажевских [Charzewski / Charzewska 1971], количество детей в семьях составляло от 1 до 3. Исследования показали, что, в отличие от жителей расположенной неподалеку Кольницы, старообрядцы имеют более длинное туловище, более короткие конечности и более узкие плечи. Старообрядческие деревни по-прежнему бедны, а потому и смертность детей здесь выше, чем в других населенных пунктах [там же: 259–278].