Потом я раскладываю продукты и начинаю читать газеты. Начинаю с «La Dépêche du Midi», и на третьей страницы сердце чуть не выскакивает у меня из груди.
Тристана избили до полусмерти у него дома – один или несколько неизвестных. Его отвезли в больницу в тяжелом состоянии. Из газеты я узнаю, что у него сломаны нос и челюсть, пробита голова и открылось внутреннее кровотечение. Тем же вечером подожгли его книжный магазин.
Я начинаю плакать и вспоминаю о ссадинах на костяшках Изри. Мне тяжело дышать, не хватает воздуха. Я кидаюсь в сад, сажусь на верхнюю ступеньку лестницы и продолжаю рыдать.
Из… ты же не мог этого сделать, правда?
Во второй половине дня снова зарядил дождь. Я по-прежнему сижу на ступеньках террасы, когда слышу голос Изри:
– Что ты торчишь под дождем?
Может быть, прошел час. Не знаю.
Я не отвечаю; он хватает меня за руки и рывком заставляет подняться. Потом отводит домой и закрывает дверь на террасу. Я промокла до нитки и дрожу всем телом.
– Что случилось? Душ решила принять? Так у нас есть ванная!.. Ты что, плачешь? Тама, что такое?
Вдруг он видит лежащую на столе газету. Он переводит взгляд на меня:
– Ты из-за него ревешь?
Я поднимаю голову и смотрю прямо ему в глаза:
– Это ты?
Изри закуривает, не сводя с меня взгляда.
– А ты как думаешь?
Я чуть качаю головой:
– Этого не может быть, Изри… Неужели ты на это способен…
Он хватает меня за плечи:
– Думаешь, я не знаю, что ты с ним заигрывала? Ты меня за идиота держишь, Тама?
Я отстраняюсь, делаю несколько шагов назад.
– Мы ничего плохого не делали! – кричу я. – Ничего!
– Как же, – ухмыляется Изри. – Хватит врать… Я вас видел тогда, в среду.
У меня перестает биться сердце, я чувствую, что бледнею.
– Как кофе, хороший был? – добавляет Изри с дьявольской усмешкой.
– Я… Он просто пригласил меня выпить кофе и…
Изри хватает меня за руку и сжимает так сильно, что она немеет.
– Заткнись. Просто заткнись… Если он тебе никто, чего тогда реветь, а?
– Я… мне…
– Что? – взрывается Изри.
– Мне он симпатичен, вот и все!
– «Вот и все»? Ты хотела с ним переспать! Признавайся!
– Да нет же! – говорю я, всхлипывая. – Клянусь, Из, нет!
Он хватает газету и швыряет мне в лицо:
– Я от него мокрого места не оставил. А если он еще раз к тебе подойдет, ему конец, ясно?
Он выходит из дому и хлопает дверью, а я падаю на колени на ковер.
Я в спальне, лежу с открытыми глазами. Прошло несколько часов, я смотрю в потолок и думаю о Тристане.
Тристан изуродован, магазина больше нет. Тристан в больнице и, скорее всего, ужасно страдает.
Все это из-за меня. Потому что я заболталась с ним, потеряла бдительность.