Кто-то держит ее за руку.
Ее накрыли чем-то шерстяным, возможно свитером или жилетом. Она различает склонившийся над ней силуэт.
На нее смотрит какая-то женщина, но это не ее мать. Тама начинает вопить.
– Не кричи, – молит незнакомка. – Не бойся… Я не причиню тебе вреда.
Глаза Тамы привыкают к темноте, и она видит улыбку. В ней нет ничего жестокого, опасного или порочного. Улыбка настоящая. На лице девушки, взгляд которой переполнен страхом.
– Кто ты? – с трудом шепчет она.
– Меня зовут Жуверия. А тебя?
– Тама… Что… ты здесь делаешь?
– Меня привела Межда. Но я не знаю, где мы!
Тама закрывает глаза и сжимает руку Жуверии.
– В аду, – шепчет она. – Мы в аду…
* * *
Ночь без криков, без шума, без голосов.
Изри не может заснуть.
В тишине вопросы, которые его тревожат, кричат, орут. Вопросы, сомнения и боль.
Тама, Маню.
Изри включает лампу и берет фотографию с тумбочки.
Портрет Тамы.
Это сильнее его, сильнее всего на свете.
Она, наверное, спит с другим мужчиной, и это невыносимо. Нож, вонзенный в спину, снова и снова поворачивается в и без того глубокой ране.
Он винит ее и будет винить до самой смерти.
Он винит себя и будет винить до самой смерти.
Она заставляет его расплачиваться за насилие, но цена слишком высока. Он не заслужил такого наказания. Он не заслужил, чтобы она предала его, когда он уже стоял одной ногой в могиле.
Таме нет прощения.
А Изри нет утешения.
Габриэль снова сел за руль внедорожника. Закрыв глаза, прижав голову к подголовнику, Тайри молча плакала.
Она заново проживала свою жизнь, свое прошлое. И, судя по всему, оно было не особенно радостным.
Габриэль припарковал пикап перед домом и открыл пассажирскую дверь. Он протянул руку, чтобы помочь девушке выйти. Тайри едва стояла на ногах. Он проводил ее внутрь, запер дверь и закрыл ставни. Затем одной рукой зажег огонь в камине, чтобы согреть гостью, которая все еще плакала на диване.
Он подошел, сел рядом с ней и предложил коньяка.
– Я совсем не пью спиртное, – сказала она.
Он поставил стакан на журнальный столик и протянул ей бумажный платок.
– Не хочешь рассказать мне? – спросил он, закуривая.
– Не знаю, с чего начать…
– Тебе решать. Я готов слушать тебя всю ночь, если понадобится…
Тайри заломила руки, а затем утерла очередной поток слез.
– Межда купила меня и привезла во Францию. Когда я приехала, мне было восемь лет. Она отдала меня в семью…
– Семью?
– Да. Она продала меня этой семье.
– Не понимаю, – признался Габриэль.
– Я… я была их рабыней. Занималась детьми, работой по дому, готовкой, стиркой. Я занималась всем…
– В восемь лет? – поперхнулся Габриэль.