Изри снова на секунду прикрыл глаза. Однажды Межде придется заплатить.
– Спасибо, – проговорил он тихо. – Спасибо вам.
Он вытащил из внутреннего кармана куртки конверт и протянул Пьеру.
– Эти деньги были для нее. Я привозил ей всякий раз, когда приезжал… Возьмите.
Мужчина открыл конверт и в изумлении посмотрел на Изри.
– Здесь слишком много!
– Нет. Этого недостаточно, чтобы отблагодарить вас за то, что вы для нее сделали.
– Она похоронена рядом с вашим дедом, – сообщил Пьер.
– Могу я… Могу я зайти в дом?
– Конечно, пожалуйста.
Они медленно двинулись к дому. Изри внезапно стало трудно идти.
На него нахлынули воспоминания, тоска. Любовь.
Пьер за ним не пошел.
– Я здесь еще ничего не трогал, – поспешил пояснить он.
– Спасибо.
Хозяин незаметно покинул его, а Изри упал в кресло у камина. Как всегда, везде было чисто и опрятно. Казалось, Васила вот-вот войдет и обнимет его. Как будто никуда не уходила.
Несколько минут спустя Изри нашел в себе силы подняться. Кончиками пальцев он прикоснулся к стенам, которые столько повидали. Которые были свидетелями редких минут покоя.
Он остановился перед старым буфетом, на видном месте рядом с портретом деда стояла и его фотография. Он увидел новое фото, где были они с Тамой.
С Тамой, которая должна была быть рядом с ним в этот скорбный день.
Изри достал большую сумку и сложил туда фотографии. Порылся в ящиках и шкафах. Он нашел еще фотографии, несколько записей, сделанных рукой деда.
Список покупок, кулинарные рецепты, с десяток открыток.
Пару-тройку старых книг, засушенный букет. Марокканский подсвечник и различные сувениры, которые бабушка привезла с собой с родины.
Он убрал сумку в багажник «мерседеса», пожал руку хозяину и уехал. Примерно через километр он вынужден был остановиться на обочине. Его трясло от холода, он на полную включил обогреватель. Быть может, ему теперь всегда будет холодно, теперь, когда джедда ушла, унеся с собой единственные прекрасные воспоминания его детства.
Он уперся лбом в руль и дал волю чувствам. Никто не мог его увидеть, осудить, поэтому он зарыдал, как забытый на морозе ребенок.
Васила попала в больницу вскоре после того, как его посадили.
Это он убил ее, без всякого сомнения.
* * *
День ли на дворе? Или ночь? Все было серым, туманным и безнадежным.
Однако Тама была уверена, что ее глаза открыты.
Она выплыла из бездны, в которую постоянно погружалась. Пробыла она в ней минуту или два дня?
Этого она не знала.
Она уже ничего не знала.
Ее холодные, сухие губы прошептали какое-то слово, возможно собственное имя. А может быть, первые слова молитвы.