У меня не болела голова. Не ныли колени. Не стреляло в пояснице. Отсутствовали еще какие-то мелкие неудобства, которые с возрастом просто перестаешь замечать.
Правда теперь этот юный растущий организм все время требовал еды. И вот сейчас как раз уже активно начал об этом напоминать. Хотя он еще на зарядке начал, но у меня там голова была другим занята.
Зато по дороге в столовую в этот раз я успел заметить, как работает отрядный коллективный разум. Шагающие впереди о чем-то быстро пошушукались, потом две девчонки пробежали вдоль строя и быстрым шепотом сообщили сегодняшнюю речевку:
Раз-два! Мы не ели!
Три четыре! Есть хотим!
Открывайте шире двери,
А то повара съедим!
На завтрак нам полагалась молочная пшенная каша, два пластика сыра, вареное яйцо, кубик замерзшего масла и какао. Я сосредоточенно воевал с твердым как камень маслом, пытаясь намазать его на хлеб алюминиевой ложкой. Ложка тупая, так что отрезать пластики не получалось, хлеб крошился, крошки налипали на масло, а сам бело-желтый кусочек норовил выскользнуть и плюхнуться под стол. Еле успел поймать.
— Крамской, — на плечо мне легла тяжелая рука. — Есть разговор, никуда не уходи после завтрака.
— Да я вроде и не собирался... — в конце концов у меня получилось расколоть вредный кусок масла пополам.
— На всякий случай предупреждаю, — Прохоров направился к торцу стола. — Народ, после завтрака собираемся в отряде, будем репетировать номер!
Второй день в лагере проходил гораздо проще, чем первый. Про разговор Прохоров благополучно забыл, потому что был занят репетицией, в которой я тоже участвовал. Тихий час я блаженно валялся на кровати. То дремал вполглаза, то смотрел в потолок. Благо я попал не в отряд к десятилеткам, которые стоят на ушах в сончас и устраивают бои на подушках. Четверо из моих сопалатников скучковались вокруг кровати Мамонова и о чем-то шепотом перетирали. Про загадочную тетрадь в рюкзаке я вспомнил уже только к полднику, так что заглянуть в нее не успел.
А после булочки и чая на полдник, собственно и должно было состояться торжественное открытие первой смены пионерского лагеря «Дружных», ради которого мы и тащили в клуб простыни, добытую в столовой большую крышку от котла, и картонные языки пламени, старательно сооруженные девчонками. Шпаргалка с текстами песен — в кармане шорт. Ну и умеренное любопытство тоже наличествовало. Хотя я и подозревал, что этот смотр художественной самодеятельности мне надоест примерно через три минуты после начала.
Клуб, он же кинотеатр, он же актовый зал для торжественных и не очень мероприятий, был просто здоровенным залом с деревянной сценой. Сейчас в нем были установлены ряды стульев. Деревянных, с неудобными сидушками и спинками, скрепленных металлической рамой по четыре штуки. При необходимости зал зрительный простой мускульной силой нескольких человек превращался в танцплощадку. Но вроде как сегодняшние танцы после ужина собирались проводить на открытой площадке, потому что погода хорошая и нет необходимости прятаться под крышу.