Мамонов со своими миньонами о чем-то тихо шушукались в своем углу. Но довольно скоро затихли. Ну да, если не позволять болтать и стоять на ушах, то здоровые подростковые организмы довольно быстро отрубаются.
Я сел на кровати, сонно зевнул, сунул ноги в кеды и поплелся к выходу. В каком-то смысле даже хорошо, что в любое время дня и ночи у нас есть легитимный способ выйти на улицу. Даже если Анна Сергеевна сейчас сидит в коридоре и караулит, то вряд ли она вернет меня под одеяло и потребует, чтобы я терпел до утра.
Я обошел корпус и прикинул, которое окно принадлежит Елене Евгеньевне. Прикинул, что скорее всего то, в котором горит свет и задернуты занавески к коричнево-зеленую клетку.
Я забрался на деревянную приступочку и тихонько постучал в окно. Свет погас, и из-за шторы показалось взволнованное лицо Елены Евгеньевны. Я приложил палец к губам. Она сделала большие глаза, но дернула шпенек шпингалета, и открыла окно.
— Крамской? — прошептала она. — Что ты тут делаешь? Тебе давно пора спать!
— Мне надо посоветоваться, — начал импровизировать я.
— Анна Сергеевна может услышать, тогда нас обоих накажут!
— Я ненадолго, правда.
— Ладно, тогда входи! — она посторонилась, давая мне дорогу.
Я толкнулся ногами от приступочки и легко забрался на подоконник. Комната ее была совсем крохотной. Чуть больше ширины окна. Помещалась тут только кровать, такая же как и в палатах и простой квадратный стол со стулом. Над столом была прибита книжная полка, на ней стояли несколько учебников, книжка «Поднятая целина» и томик с потертой тканевой обложке тускло-оранжевого цвета. Вроде я такие видел. Библиотека фантастики? На столе светилась лампа на гибкой стойке, лежал раскрытый учебник, тетрадка и недоеденное яблоко.
На стене над кроватью висело несколько фотокарточек со смутно-знакомыми мужчинами и женщинами. Киноактеры? Или какие-нибудь знаменитые педагоги?
— Что у тебя случилось? — прошептала Елена Евгеньевна.
— Мне надо посоветоваться, — тоже тихо ответил я. — Я в этом лагере первый раз, друзей у меня тут нет, а мне позарез надо. Обращаться к кому попало не хочу, засмеют еще. И тут я вспомнил про наш пространственно-временной континуум и понял, что могу обратиться к вам.
— Конечно, можешь, я же здесь для того, чтобы вам помогать! — вожатая села на кровать, а мне кивнула на стул.
— Понимаете, мне нравится одна девочка, — начал выдумывать я. Твою мать, вот что мне мешало придумать легенду заранее, а не громоздить что-то из головы прямо на ходу. Я сделал вид, что смущаюсь, а сам быстро-быстро перебирал, кого вообще из девчонок я запомнил. Галя эта со своей анкетой в фломастерный цветочек? Коровина? Аникина? Хотя она все время с Кузиным... О, точно же! — Цицерона. Ну, то есть Чичерина Аня. Я вместе с ней в автобусе ехал, ну и вообще... Она такая умная и особенная. Я хочу к ней... ну... подойти. Но боюсь, что она меня отбреет. Она такая суровая... Скажите мне, как женщина, Елена Евгеньевна, что мне делать?