Сделав многозначительную паузу, он игриво продолжил:
– Так ты, говоришь, хочешь знать, за что тебя исключили из лётного училища? Неужели сам не догадываешься?
– Если б догадывался, то не пришёл бы к вам.
– Да, Петя, история тогда с тобой интересная приключилась. Нашли мы твоего двойника. Фамилия, имя, отчество, дата рождения – всё совпадает. Даже родители у вас общие. Только вот твой двойник скончался в нежном возрасте. И такое было подозрение, что ты – вовсе не ты, а другой человек, который взял имя умершего ребёнка.
– Откуда вы всё это узнали?
– Да был я там, Петя, был! Был на твоей могиле! Сельсовет предоставил мне справку, что Семешко Пётр Пантелеевич, рождённый 12 февраля 1938 года в Ивановке и умерший там же 28 августа 1942 года, похоронен на Ивановском сельском кладбище. При этом назывались его родители – те же, которые указаны в твоём личном деле. Отсюда следует, что либо ты мёртв и лежишь на сельском погосте, либо… либо ты не Пётр Семешко.
– А почему вы мне тогда всё это не рассказали?
– Да потому, Петя, что не было у нас зацепки, чтоб назвать тебя самозванцем. Документы у тебя в порядке были, сам ты был безупречен во всех отношениях, но, тем не менее, могилу твою я видел и должен был как-то реагировать. Давай-ка лучше чайку попьём.
– Нет, спасибо, я не хочу, – отказался Семешко, но хозяин всё же налил в чайник воды из-под крана и поставил его на плиту греться.
– Ты, Петя, не переживай, что так вышло. Из твоих однокашников уж больше половины в живых нет. Кто на испытаниях новых самолётов разбился, кто в Афганистане… Ты-то как? Чем занимаешься? Как твоя жизнь сложилась?
– Я – инженер-железнодорожник. У меня всё хорошо. Всё замечательно. Не могу сказать, что обижен на судьбу. Всё у меня хорошо сложилось. Грамоты почётные имею, свидетельства об изобретениях и даже книжки опубликовал. Медали на соревнованиях завоёвывал, в газетах обо мне писали. Но то, что я пережил, когда меня исключили из училища – врагу такого не пожелаю.
– Эх, Петя, Петя! Часто мы сами не знаем, что нам в жизни надо. Считай, тебя судьба отвела в сторону. И видишь, как у тебя всё замечательно сложилось. А мог бы в молодости разбиться на самолёте – и всё… А так – вон какую красивую жизнь прожил. Так что не гневи судьбу, не ругай никого, что вышло так, а не по-другому. Это был перст судьбы!
– Ладно, уговорили, – улыбнулся Семешко. Он посмотрел на китель хозяина квартиры и спросил: – Так вы полковник? А как же вы… Шапошникову приказывали?… Ведь он генерал-майор?…
– Чему ты удивляешься? Страна ведь какая у нас была, мы же всё вон как держали, – он показал кулак, – наше ведомство над всеми главным было. Потому и порядок был. А теперь что делается? Ты видишь, что происходит в стране? Хозяина нет, чтобы порядок навёл. Помяни моё слово: добром это не кончится. Мне-то что, мне умирать пора, а вам ещё жить. Мы державу в порядке держали, а вот вы до чего довели! Когда меня уже не будет, ты ещё вспомнишь мои слова на руинах нашей Родины…