— И как, на жизнь хватает? — спросил молчавший до сих пор Соснин.
— Как вам сказать, по-разному. Но лучше так, чем жить, как раньше.
— А как раньше? — поинтересовался Николай.
— Будто вы не знаете, — усмехнулась она. — Трижды ведь судили.
— За что? — спокойно продолжал задавать вопросы Николай.
— Так ведь и это знаете. За мошенничество. Людей обманывала. А теперь всё честно, за труд получаю...
— И сколько платила вам Фастова? — перебил ее Арслан, вводя разговор в прежнее русло.
— Платила! — возмутилась Юдина. — В том-то и дело, что ничего не заплатила. Потому и требовала у нее, приходила к ней.
— А как прикажете понимать ваши слова, сказанные Фастовой, что ей хуже будет и так далее?
— Да пугала просто, — простодушно ответила она, — грозила, что если она мне не заплатит, то я все сыну расскажу. Потому, наверно, когда она в театр с сыном пришла и меня увидела, то плохо ей стало. Думала, я сейчас сыну при ней все и выложу, — ухмыльнулась Юдина.
— Непонятно мне, за что она должна была платить вам. Сын-то не женился.
— Как за что? За труды. Я такие партии ему находила! А что он не женился — моей вины нет.
— Та-а-к, — протянул Арслан. — Стало быть, Фастова вам не заплатила. Что же вы тогда решили?
— Я ей назначила время, срок последний дала. Когда к ней на работу приходила. Договорились: на следующий день она в три часа в парк придет и рассчитается со мной.
— Рассчиталась?
— Нет, не рассчиталась. Стала там всякие разности говорить: денег сейчас у нее нет, поизрасходовалась и...
— И тогда вы ударили ее по голове? Чем? — быстро подойдя к Юдиной, резко спросил Соснин.
Юдина отшатнулась, потом вскочила со стула, замахала руками, словно отгоняя от себя эти слова. На лице ее отразился неподдельный ужас, и она бессвязно стала выкрикивать:
— Что вы? Что вы? Да я в жизни... Никогда не было со мной... Руку на человека... Никогда!
Она устало опустилась на стул, разрыдалась и долго не могла прийти в себя.
Тем временем Соснин, оставив Юдину на попечение Арслана, вышел и поехал в больницу, чтобы по горячим следам признания Юдиной побеседовать с Фастовой.
Мария Никифоровна поправлялась, врачи намеревались на днях выписать ее под амбулаторное наблюдение. Однако настроение у нее продолжало оставаться подавленным, и Соснина она встретила, как обычно, не очень дружелюбно.
— Мария Никифоровна, — начал Соснин, — видимо, уже пора поставить все точки над i. Небезызвестная вам Юдина, — не обращая внимания на ее удивление такому началу, продолжал он, — чистосердечно во всем призналась.
Соснин сделал паузу, наблюдая, какое впечатление произведут на Фастову его слова, но она закрыла глаза, повернула голову к стене и замерла. Не обращая внимания на это, Николай в упор спросил: