— Понятно. А под каким именем он выступал?
— Кацутоси Огата. Имя Кацутоси пишется такими же иероглифами, что и слово «победа». Мы тогда закрыли глаза и наобум открыли первую попавшуюся страницу в телефонном справочнике.
— Так и определились с псевдонимом? — с улыбкой переспросил Кидо.
— Да, именно. Мы выбрали, ведь слово «победа» должно было принести ему удачу. Мы тогда еще смеялись, ведь если бы он победил, то во фразе «Победа Кацутоси» два раза пришлось писать одни и те же иероглифы. Но потом он пожалел об этом.
Кидо уже больше года занимался делом Макото Хары, но только сейчас представил себе, что тот мог смеяться до встречи с Риэ. Ему показалось, что именно в этот момент пустая оболочка из записей и домыслов о нем вдруг, наконец, наполнилась жизненной силой.
— Хара-сан часто смеялся?
— Да нет, не особо. Он не был мрачным парнем, просто был неразговорчивым. Поэтому, посмотрев на его фотографию с женой, я подумал, что он выглядит совсем другим человеком. С возрастом его лицо стало мягче. Хорошо, что у него была такая жизнь.
— Да, понимаю.
— И… о чем это я? А, точно, возвращаясь к прежнему разговору… Директор его тогда спросил, почему он отказывается от участия в бою за титул чемпиона. И он впервые рассказал о своем отце.
— Кто-то из мира бокса узнал о его прошлом?
— Нет… Думаю, его не столько беспокоило, что его узнают, сколько заслуживает ли он победы.
— Вот как…
— Жаль было его. Он начал заниматься боксом, потому что не хотел больше жить в тени, а в самый ответственный момент… Думаю, он боялся того, что его будут травить. В этом нет сомнений, но не только это. Мне кажется, он чувствовал вину перед тем соседским мальчиком, которого убили.
— Ясно.
— Знаете, бывает расстройство гендерной идентичности. Когда у человека тело и внутренний мир просто не подходят друг другу. У Макото было что-то вроде этого. Словно бы его запихнули внутрь какого-то отвратительного плюшевого костюма, и теперь ему всю жизнь из него не вылезти.
— Вы имеете в виду… что на него всю жизнь смотрели как на сына человека, приговоренного к смертной казни?
— И это тоже. Но он часто говорил о своей внешности. Что один в один похож на отца.
— А… это правда.
— Поэтому он говорил, что, стоит ему подумать, что в его жилах течет кровь отца, ему хочется разодрать тело и выбраться из него, настолько это отвратительно. Когда ты так ненавидишь собственное тело, то и сексом с понравившейся девчонкой не захочешь заниматься. Поэтому, когда он у нас тут тренировался, оставался девственником.
Не зная, что сказать, Кидо опустил голову и несколько раз кивнул. Он смотрел на свои руки и ноги, лишь они были в поле зрения. Он подумал, что это должно быть очень мучительно — испытывать такие адовы страдания, когда твое собственное тело, твое последнее пристанище, причиняет боль. И что это за жизнь, когда ты понимаешь, что не имеешь права любить и быть любимым.