— Люди ведь часто говорят, что кто-то похож на отца или на мать. А он этого делать не мог. Ведь то, что он похож на отца, значило, что он не имеет права на существование в этом мире. Его тело и внутренний мир просто не соответствовали друг другу. Он боялся, что его тело может сойти с ума и выйти из-под его контроля. Ведь именно об этом ему и говорили одноклассники, которые издевались на ним. Обычному человеку, как бы он ни рассердился, вряд ли придет в голову кого-то убить, верно? Но он боялся: а вдруг он тоже кого-нибудь убьет? Поэтому он хотел, чтобы его тело били. Если его не били, если он не преодолевал себя на тренировках, он страдал. Он говорил, что хочет с помощью бокса научиться контролировать импульсы гнева в себе.
— Это было его движущей силой?
— По его словам, да. Я пытался поддержать его, говорил, что никогда не слышал, чтобы в одной семье в двух поколениях были убийцы. Ну, надо мной в детстве тоже издевались одноклассники, как и над ним, думаю, причина в этом. Когда тебя лупят каждый день, чтобы принять эту действительность, нужно представить, что это делаешь ты сам или что происходящее неизбежно.
— Я могу вспомнить ситуации, когда причиняют сами себе боль, чтобы справиться с самоотрицанием. Это случается, например, с подростками.
— Да, да. Но, мне кажется, Косугэ, наверное, до конца не понял, что хотел сказать Макото. Он думал, что Макото мучает себя, чтобы искупить грех отца, и довольно жестко сказал, что это бред. Сколько бы ты ни страдал, нельзя вернуть жизнь убитому. Это ничем не отличается от всего того, что писал отец в письмах, не больше, чем самоудовлетворение от демонстрации страданий. Но Макото никогда не имел этого в виду. Мне так кажется. А наш директор по-своему беспокоился за Макото, он сердился, ведь уже столько было преодолено, и теперь он от всего отказывался. В конце концов директор сказал: «Слушай, твоя жизнь — это твоя жизнь, и, если ты действительно так мучаешься, съезди к родным погибших. И тогда кто бы что ни сказал, если семья признает твое право на свою собственную жизнь, то ты сможешь жить дальше с гордо поднятой головой».
Кидо бросил беглый взгляд на ринг, где стоял Косугэ. У убитого директора строительной компании, кажется, были живы родители и младший брат.
— Жаль Макото, — сказал Янагисава с беспомощным выражением и на некоторое время замолчал, о чем-то размышляя.
— Мы тогда частенько бегали вместе по утрам. Здесь, по округе. Как-то раз, когда он уже должен был решить, что делать с выступлением на турнире, я пригласил его на пробежку. Мы добежали до парка неподалеку, как я заметил, что он вдруг начал отставать. Я оглянулся назад, вижу, что он просто остановился… Потом он упал на колени, будто его все силы покинули. И когда я подошел спросить, что случилось, он упал прямо лицом на землю и начал плакать. Прямо посреди этого большого парка. Уткнулся лицом в грязь и зарыдал. А было так холодно. Около нуля.