Наверное, после такого землетрясения будут огромные разрушения в городе. А вдруг через десять лет, как раз когда исполнится сто лет после Великого землетрясения Канто, и правда появятся идиоты, которые всерьез поверят лозунгам «Смерть корейцам!», пусть сейчас это скорее напоминает хайп или антистресс. Но ведь эти люди, движимые страхом, могут прийти к Кидо и его семье, чтобы убить их.
И тогда уже будет неважно, что он адвокат, отец, любитель музыки или просто хороший человек, — все это станет неважным. Хотя, вероятно, все это как свидетельство его удачливости в жизни будет еще больше разжигать их ненависть.
Горько усмехнувшись силе собственного воображения, Кидо попытался стереть эти мысли, но, несмотря на все попытки улыбнуться, напряженные губы лишь дрожали. Ему попадались на глаза материалы о Великом землетрясении в Канто, одних только задокументированных в суде случаев убийства корейцев было пятьдесят три, а, по данным Министерства юстиции Японии того времени, число погибших составило двести тридцать три человека. Было несколько теорий произошедшего, но, скорее всего, количество умерших было в два раза больше. К тому же погибли и китайцы. Их убивали так зверски, что от одного описания подкатывала тошнота и невольно возникал вопрос: зачем они это делали?
Представив такое количество жестоко убитых, он кожей почувствовал холод людей, лишенных жизни. Он чувствовал, что эти люди — его соотечественники. Он вспомнил, когда скоропостижно скончался его товарищ, с которым они в свое время проходили вместе юридическую практику, и после поминок он возвращался на синкансэне домой, тогда его охватило чувство глубокой тревоги. Это давление, которое пыталось разрушить территорию его «я», без чьего-либо разрешения занявшее ее с самого рождения. Сейчас он, как один из дзайнити, тоже испытывает чувства жертвы. Но в то же самое время, являясь гражданином Японии, он должен взять на себя историческую ответственность виновника.
Стали показывать рекламу, и Кидо выключил телевизор. Он еще раз обдумал свои недавние мысли и заметил, что в чем-то ошибся.
То, что среди дзайнити есть самые разные люди, было фактом. Однако причина, по которой Мисудзу присоединилась к контрдемонстрациям, заключалась не в идеализации ее представления о них, а потому, что в настоящее время им угрожали. В самой Японии много пошло по странному пути, и ведь именно Кидо тогда сказал ей: «Разве не должны это сделать сами японцы, ведь это проблема их собственной страны?» Хотя именно он, как японец, должен был мчаться на место событий, чтобы дать отпор.