Он еще раз задумался над значением слов «обычная жизнь», которые были мечтой Макото Хары. А еще о том, что это понятие может принести человеку и боль, и успокоение.
Кидо посмотрел вниз, Сота указательным пальчиком ловко водил по экрану телефона. Он подумал, что и внешностью, и характером он похож на него самого в детстве. Интересно, с точки зрения естественного отбора лучше, чтобы ребенок был похож на родителей? Если дети похожи на родителей, значит ли это, что родители, видя в них свое отражение, будут с большей любовью воспитывать их?
Однако, вспомнив многочисленные примеры, когда приемные родители с любовью воспитывают детей, он отказался от своего предположения. Это правда, он радовался тому, что сын похож на него, но это не значило, что в будущем это не создаст проблем для Соты.
Кидо думал о том, что должен жить правильно. А потом вдруг представил, что ему нужно было бы отдать сына, и почувствовал, как от этой мысли сердце рвется на части.
«После этого меня бы мучили угрызения совести. Как это было с Дайскэ Танигути… А если бы это был не Макото Хара, а кто-то другой, смог бы он тоже сделать эту жизнь такой же счастливой?»
Кидо допил пиво — на дне уже не оставалось пузырьков — и закусил губу. Он чувствовал сильную привязанность к своей жизни. Он представил: а если бы он родился Макото Харой, а потом получил такую жизнь, как у него, Акиры Кидо, то, наверное, он был бы сильно впечатлен. На мгновение он вообразил, что получил эту жизнь от чужого человека, и теперь нужно прожить ее как будто с самого начала…
— Пап, а моя еда?
— Как-то они долго. Я сейчас напомню.
Кидо остановил официантку, которая быстро шла с пустыми стаканами, и еще раз попросил поторопиться.
Вдруг он вспомнил, что так и не нашел ответа на вопрос Соты о том, почему Нарцисс превратился в цветок. Сота и сам забыл об этом, но раз уже это пришло на ум, Кидо оставил напоминание для себя в телефоне, чтобы поискать ответ.
За соседним столиком сидела пара с девочкой лет двух и мальчиком месяцев пяти. Малыш плакал, а мать торопливо взбалтывала для него молочную смесь.
— Извините, — сказал отец семейства и поклонился Кидо, который рассеянным взглядом посмотрел на них.
— Да что вы, ничего страшного.
— Как начнет плакать, никак не остановить.
— Это нормально.
Кидо улыбнулся и перевел взгляд на Соту, который по-прежнему был поглощен игрой. Ему было еще пять, но, казалось, он подрос. Младший сын Риэ не прожил так долго. Она пережила горе его смерти. В глубине души проскочила мысль, что он бы с этим не справился.
Каори все еще не вернулась. Через некоторое время Сота сказал: