— Понятно. Вы правы…
— Нам сюда. Будьте осторожны. Сегодня мы не рубим лес, можем только вот такой работой заниматься. В лесозаготовках сейчас уже все механизировано, хотя в стужу или жару тяжелее, конечно, работать, но уже не так, как раньше. Хотя это все еще тяжелый труд.
— Танигути-сан тоже работал с техникой?
— Да. В наших делах нужно года три, чтобы всему научиться. Государство дает денег на обучение персонала, называют «зеленой стипендией». Танигути освоил все за полтора года. Серьезный был парень, рассудительный. Хотя худой, но неожиданно сильный.
— Он чем-то занимался?
— Нет, кажется, спорт его особенно не интересовал. Хотя он говорил, что в детстве занимался кэндо. У меня тоже дан по кэндо, мы всё тогда шутили, что нужно нам в поединке встретиться.
Пока Ито предавался воспоминаниям, Кидо с улыбкой кивнул. Про себя он удивился, ведь это Дайскэ в детстве занимался кэндо. Не внося никаких изменений, Макото сделал и эту часть жизни своим прошлым.
— Он часто рисовал. Например, во время обеда. Хотя у него не очень-то хорошо получалось, — с этими словами Ито улыбнулся.
— Вдова показала мне его работы, — сказал Кидо.
— Правда? Очень искренние картинки. В таком и правда проявляется характер человека.
— Да…
— А, извините… Алло! Да, спасибо, что тогда… да…
Ито ответил на звонок и отошел подальше, Кидо остался один и смотрел на лес криптомерий, вымокших под дождем.
Было тихо. Он слышал свое дыхание гораздо отчетливее, чем обычно, между ударами капель дождя, которые, словно горошины, били по зонту и земле. Побеленная туманом зелень была пронизана бледным светом, просачивающимся сквозь облака. Горные вершины, набегавшие одна на другую, неясно виднелись вдали.
Наверное, весь день будет таким.
Кидо попытался представить, о чем размышлял Хара каждый день, когда брался здесь за бензопилу.
Он подумал о том, что такое пятьдесят лет, за которые вырастает дерево. Интересно, размышлял ли Хара и о следующих пятидесяти годах, как рассказывал Ито. Деревья, которые он рубил, были выращены несколькими поколениями до него, а те, которые посадил он, вырубят через несколько поколений после.
Как он воспринимал то время, которое в течение этого пятидесятилетнего цикла прошло с момента его рождения? Хотя нет, скорее всего, его мысли занимало желание пораньше закончить работу, увидеть Риэ и детей. Когда он растягивался на кровати после тяжелого дня рядом с детьми, чтобы они побыстрее заснули, наверное, в глубине души он чувствовал себя счастливым. Все невзгоды, которые преследовали его прежде, делали эти мгновения счастья еще ярче…