Упёрся в грёбаную стену!
Клинок пробил насквозь мой живот… в районе желудка, кажется. Кровь хлынула изо рта, я обмяк…
…и усмехнулся.
Задрал голову и начал буквально хохотать, вводя Хидо Мотидзуки в полнейший ужас. Да, я смеялся. Как же весело ощущать себя не пустым местом. Умру я — погибнет целый мир.
Ух ты… а это завораживает, чёрт побери!
Захват за рукав, рывок — и мой лоб пробивает подбородок Хидо, выбрасывая его тело на пол.
— Ты… боишься, Мотидзуки-сан? — я взялся рукой за лезвие, осторожно вытаскивая его из живота. — Боишься оказаться в Аду после смерти?
Кувырок назад, потрёпанный японец стоит на ногах. Но пятится…
— Что ты несёшь? — бешеные глаза Хидо не переставали метаться по моему лицу.
Я же… улыбался.
— Я знаю, кто ты, — я выбросил клинок в сторону, глядя на старика. — Убийства, кражи, насилие… и всё, чтобы оказаться на месте сёгуна. Выполняешь грязную работу за Императора, но не получаешь должного уважения. Не так ли?
Рывок в сторону был быстрым; мои глаза не успели уследить за его движением — ни за рывком, ни за ударом остриём в бедро. Кровь хлынула из ноги.
Больно… я сжал зубы.
Удар тыльной стороной ладони наотмашь — старик вновь вылетает, но только на этот раз в стену.
Я улыбнулся вновь, но в этот раз через боль. Он уже сломлен. Его трясёт от каждого моего слова. Да, он быстрее меня, а использовать Небесную Ауру опасно… вот только сейчас я буквально жру каждую каплю боли в этой комнате.
Жрать боль стало проще. Причём гораздо проще.
— Я сражаюсь за свою Империю!
— А я отрываюсь на таких, как ты, — на этот раз я не стал выбрасывать клинок.
Рывок был синхронным. Мой кулак столкнулся с ключицей японца. Кулак японца столкнулся с моей челюстью. Я по инерции отшагнул назад — а самурай разнёс своим телом всю мебель в кабинете.
Тело всё ещё не выдерживает нагрузок. Я поморщился.
— Прошу! — закричал Хидо, ползя назад. — Пощади! Я лишь хотел помочь своей Империи!
В глазах темнело. А я натужно улыбался, как обезумевший, слыша слова о пощаде.
— Скажи, кто занял твоё место, и я не стану выжигать твою душу, — я внезапно стал серьёзней, склоняя голову в бок. — Сколько камней в твоей жалкой Японии, Мотидзуки-сан?
Глаза старика забегали, он мотнул головой — и тут же лишился уха. Кровь фонтаном брызнула в сторону.
Сдавленно взвыв, глава синдиката подобрал своё ухо и поглядел на меня глазами, полными боли. Слёзы покатились с его глаз. Крокодильи слёзы ублюдка, что считает себя Богом.
— Ответ?
Взревев от бессилия, он попытался подняться на ноги и атаковать, но сам же насадил себя на остриё самурайского клинка.