...Их нашли через несколько суток. У Николая не было куртки и унтов. Дюлюбчин был раздет до пояса.
...Вечером в Усть-Камо запуржило. Заведующий складом Алексей Деев сидел за столом и пил чай. Его жена, Ирина, спала. В сенях послышались шаги, отворилась дверь и на пороге появился Самарин — заросший, грязный, с отмороженными щеками. Он направил на Деева наган.
— Тихо, Деев, не шуми, а то нехорошо получится.
Тот, пытаясь при слабом свете керосиновой лампы разглядеть вошедшего, произнес:
— Не признаю я тебя что-то. Ободранный больно... Вроде где-то видались.
— Вот здесь и видались, полтора месяца назад, — уточнил Самарин, разматывая шарф, расстегивая телогрейку.
— Самарин? — Деев поставил кружку на стол. — Что с тобой?
Самарин пододвинул чурбачок к печке, сел, наган положил на колени, стволом в сторону хозяина.
— Не придуривайся, Деев. Сам же в прошлый раз меня к метеорологам водил — с Байкитом по рации связывались. Что со мной, ты распрекрасно знать должен. Поэтому давай без спектаклей. Помнится мне — завскладом ты тут. Ну, слушай сюда, красный купец. Пойдешь сейчас в склад, принесешь... Цыц, дура! — бросил он Ирине, которая проснулась и, уяснив, в чем дело, вскрикнула. — Принесешь, говорю, крупы, соли, патронов... — он заметил на стене ружье. Поднялся, снял его, осмотрел и удовлетворенно закончил: — Патронов двенадцатого калибра. Только мелкую дробь не бери. Крупная дробь и жаканы. И к нагану патронов прихвати, понял? А перед тем, как идти, запомни на всякий случай. — Самарин коснулся дулом нагана подбородка Деева. — Ты не бог и не шаньга. В случае чего за твой язык баба ответит.
Он легонько стволом нагана повернул голову Деева в сторону кровати, где, прикрыв грудь одеялом, сидела испуганная Ирина. Деев тяжело глядел мимо Самарина и молчал. Тот встревожился.
— Ну, понял, нет?
— Понял, убери наган-то... не ровен час — отберу. Теперь слушай ты. Принесу все, как надо, как сказано. Но если ты, паскуда, хоть пальцем Ирину тронешь...
— Иди, иди. Мне твоя баба не нужна, дурак.
Самарин закрыл за Деевым дверь на крючок, взял со стола кружку с недопитым чаем, хлеб и, присев у печки, стал торопливо есть. Телогрейка распахнулась, внизу была видна куртка Пролетарского, подбитая рысьим мехом. Ирина долго глядела на Самарина, наконец, решилась спросить:
— Жилетка-то на тебе... Пролетарского?
— Знала его, что ли?
— На седьмое ноября приезжал, лекцию читал... Высокий такой, черноволосый... начальник районной милиции.
— Нет Николая Осиповича, тетка, царство ему небесное. Приказал долго жить.
— Убил? — шепотом спросила Ирина.