Что-то в пересказе Генераловой было неприятное для Орача. Неуважение к службе правопорядка?.. Конечно, гаишник вел себя не лучшим образом, без учета специфики обстановки, в которой ему довелось работать. Но и Генералова хороша! Укоряет гаишника в самовлюбленности, а за собою этого порока не замечает. Чувствуя свое социальное превосходство над милиционером (жена академика, хозяйка дома), она тонко издевалась над его нерасторопностью. Работник ГАИ должен был выполнить задание — навести нужные справки. Конечно же, нагловатому, как все недалекие красивые мужчины, парню следовало действовать в рамках закона. А какие обвинения он мог предъявить жене академика? Никаких! Лишь подозрения. А гражданского долга со стороны Генераловой не чувствовалось. Почему?
Иван Иванович с горечью поглядывал на Екатерину Ильиничну. Ему хотелось увидеть в ней то человеческое, что в свое время взволновало и привлекло двадцатитрехлетнего Саню. Красива? Но в таком возрасте женщина очаровывает нас не первозданной утренней свежестью, а внутренним обаянием, привлекательностью, сердечностью.
Как бы оскорбилась Екатерина Ильинична, если бы могла прочитать мысли своего гостя! Упоминание о возрасте женщины она считает непростительной бестактностью. «Женщине столько, на сколько она выглядит», — заявляла она. Генералова могла бы показаться обаятельной, если бы не это желание унизить человека. Умна ли она? Да уж глупой не назовешь. Цену себе знает. К тому же умеет себя подать. Она старалась быть откровенной с Иваном Ивановичем и была откровенной, но, как ему показалось, в определенных рамках, на заданную и выверенную глубину.
И тут Иван Иванович поймал себя на мысли, что он излишне придирается к Генераловой. Нельзя при первой же встрече требовать от знающей себе цену женщины абсолютной раскованности. Визит майора Орача не мог быть приятным для жены академика, особенно после того, как здесь уже побывал нерасторопный гаишник. Ведь Иван Иванович явился продолжить дело, начатое лейтенантом. Выходит, он заодно с ним.
Что Иван Иванович знал о Генераловой? Самое общее, то, что ему порой рассказывал сдержанный в чувствах Саня. А после того, как сын сказал отцу: «Я люблю эту женщину», его сдержанность утроилась.
Генералова об Иване Ивановиче, вне сомнения, знала гораздо больше, чем он о ней.
Словом, не было у Ивана Ивановича Орача оснований требовать от Екатерины Ильиничны быть с ним искренней.
И все-таки Генералова, пожалуй, была сейчас в беседе щедрее майора Орача.
Генералова продолжала свой рассказ.
— Мой милый «красаве́ц» в тоне прокурора спрашивает: «Почему вы сняли свою машину с колодок раньше обычного времени?» Чем я могла оправдаться? На дворе — весна, теплынь и все прочее... Вот и отвечаю: «Чтобы ограбить мебельный магазин. Вначале хотела взять «фирмовый» — «Все для новосела». Выручка там приличная. Но, прикинув, поняла, что такая махина мне не по зубам: из одного конца магазина не видно другого. И пока будешь брать кассу, в другом конце вызовут милицию. А «Акация» — вполне. Мне для полного счастья не хватает ста тысяч. Наличными. Вот я и ликвидировала дефицит в личном бюджете». После такого собеседования, как понимаете, свою машину для опознания работнику ГАИ я не предоставила, сославшись на то, что у него на это нет соответствующих документов, Лейтенант пообещал мне найти документы, как только я выеду за пределы гаража. На этом мы и расстались. — Она разволновалась, разгорячилась. — Иван Иванович, само подозрение в том, что Генералова грабит магазин, не правда ли, весьма обогатило бы мою биографию? Сделать из жены всемирно известного человека взяточницу не удалось. Теперь шьют ограбление! С какими сногсшибательными подробностями я буду рассказывать своим приятельницам об этом «гоп-стопе»! Кажется, так называется на воровском жаргоне ограбление? — В ее дребезжащем от возбуждения голосе звучал сарказм. — Уж я-то пропишу детали! — злорадно пообещала Екатерина Ильинична. — Представляю, какой это произведет эффект, мои подружки умрут от зависти, что не видели меня с пистолетом в черной маске Зорро! Причастность к тайне всегда волнует сытых людей. Нам так приятно щекочет нервы ужас, пережитый другими. Мы же воспитаны на детективах. Кстати, Иван Иванович, как вы относитесь к детективам?