— Двести! — подивился Иван Иванович. — И это при ставке начальника участка в двести шестьдесят рублей...
— Да вы за нашего Петю не переживайте. Его заработку американский президент позавидует. Не кует, не мелет, а гро́ши как воши...
Поднакопилось у Лазни недовольства. Да это и понятно. Но почему оно прорвалось именно сейчас и сыплется из Богдана Андреевича, как просо из дырявого мешка? Вот уже год Пряников без водительских прав, и, видать, все это время Лазня у него за личного водителя.
— Вчера отмечали годовщину... Отец там — труха, за бутылку водяры душу отдаст. А девчонка — горлица. Учится в девятом классе. Все в доме держится на ней. Не голова, а ЭВМ, — постучал он себя по лбу костяшками пальцев. — На медаль тянет. Хочет поступать в медицинский. Вот Петя вокруг нее и ходит петушком. Пенсион пенсионом, а к празднику — особый подарочек, лично в руки. При этом на французский манер лапочку поцелует: «Валюша, у меня в друзьях ходит ректор мединститута, так что считайте себя студенткой...» А та, дура, каждому слову верит. Отец-то ее лаской не очень баловал. А Петя умеет пенку снимать, он по малолеткам специалист. И Вальку угрохает. — Лазня не скрывал своей злости. — А знакомых в мединституте действительно найдет.
Любопытная сторона характера открывалась у бригадира проходчиков. Были веские основания подозревать его как соучастника ограбления. (Иван Иванович не сомневался в этом, хотя и не понимал мотивов преступления. Человек при хороших заработках. Семья, квартира... Казалось бы, от добра добра не ищут. А вот поди ж ты! Может, старые дружки приневолили? Не было ли у Лазни в молодости судимости по какому-нибудь «веселому» делу?) Но сейчас Богдан Андреевич своим горячим участием в судьбе какой-то девчонки вызывал у работника милиции невольную симпатию. Букетики фиалок, которые он привозил ранней весной табельщицам, или курящий казак — это, скорее всего, налаживание деловых контактов: отметить, когда надо, спуск и выезд. «Упряжка», — как говорят горняки, имея в виду выход на работу. В месяц должно быть 22 выхода. А вот тревога о судьбе девятиклассницы — это уже черта характера. Может, у Лазни росла своя дочка, которая мечтала стать врачом, и он невольно ставил ее на место той девчонки, которой грозила беда?
— Что же, Богдан Андреевич, вы не откроете девушке глаза на реальность?
— Товарищ майор! — воскликнул Лазня. — Я что, профессор Филатов или Иисус Христос, чтобы превращать слепцов в зрячих! Для этой дурехи Вальки наш Петр Прохорович — святой человек. Она в него давно втюрилась, попробуйте сказать ей недоброе слово о «благодетеле», — машину топором изрубит. Во! — он покрутил пальцем возле своего виска. — За Петей — дела: пенсион, подарки, цветочки на могилу матери. Слезу пустит, а при случае и пошутит, анекдотец подкинет... Как девчонка смотрит на случившееся? Несчастный случай: Петра Прохоровича ослепила встречная машина. Он и сам мог погибнуть, все в одной машине ехали, мама даже сидела рядом с Петром Прохоровичем. Знать, судьба... Насчет судьбы — это Петя талдычит. И о встречной машине... А о том, что принял литр перед тем, как сесть за руль, небось не заикнется. И не таков наш Петя, чтобы по двести рубчиков ежемесячно ни за что ни про что из своего кармана выкладывать. Так что пусть уж девчонку-дуру пасет ее отец.