Напряженность обстановки нарастала, но, по признанию члена Военного совета флота Н. М. Кулакова, «у нас недоставало данных, чтобы во всем разобраться». При этом, как он утверждал в своих воспоминаниях, командование ЧФ отнюдь не было дезориентировано известным сообщением ТАСС от 14 июня 1941 г., в котором, как известно, ширившиеся слухи о близкой войне Германии против СССР объявлялись происками британской пропаганды. «Оно [сообщение ТАСС. — Авт.] ставило нас в несколько затруднительное положение, но мы полагали, что оно имеет целью создать у заправил гитлеровской Германии впечатление, будто наша страна не замечает их внешних приготовлений. И мы продолжали призывать личный состав к повышению бдительности и боевой готовности. Об этом, в частности, свидетельствует директива командования Черноморского флота. Она требовала от командиров соединений, кораблей и частей: в пятидневный срок проверить по-настоящему боевое управление, план обороны, развертывание, режим полетов авиации, выход и вход кораблей на предмет — „Готовы ли вы к войне?“»>{173}.
Так совпало, что именно 14 июня началось описанное выше учение ЧФ совместно с частями Одесского военного округа. О том, что никакой деморализации сообщение ТАСС не внесло и обстановка, в которой проводились учения, отличалась неослабной бдительностью, «может дать представление такая деталь: был установлен особый сигнал, означавший, что учение прерывается и флот немедленно переходит на ту степень повышенной боевой готовности, какая будет назначена… Флагманам соединений и их заместителям по политчасти, — как вспоминал Н. М. Кулаков, — говорилось прямо: не исключено, что развитие событий заставит перейти от учения к боевым действиям…
Учение продолжалось по своему плану. На западном побережье Крымского полуострова был высажен десант. Хорошо показали себя морские летчики, подводники. Адмирал Исаков дал высокую оценку действиям кораблей и высадившейся дивизии. 18 июня учение закончилось, и корабли стали возвращаться в Севастополь. Разбор маневров планировался на 23 июня. Адмирал Исаков объявил, что задерживаться не может, и, поручив проведение разбора Военному совету флота, отбыл в Москву».
Возможно, кто-то из моряков и надеялся хотя бы на небольшую передышку, как это обычно бывает у людей, хорошо потрудившихся и честно выполнивших немалую работу. Однако Ф. С. Октябрьский, проконсультировавшись с наркомом и ГМШ, сохранил оперативную готовность № 2. А на следующий день из Москвы поступила директива наркома Кузнецова о введении такой степени готовности на всех флотах.