В числе таких «стахановцев» член Военного совета Приморской армии назвал сержанта Левкина, заместителя политрука Гусева, сержанта Польникова, чей боевой счет достиг 50–60 врагов… Особое впечатление на читателей должно было произвести имя старшего сержанта Людмилы Павличенко — и это понятно, учитывая 253 уничтоженных ею к этому времени вражеских солдат и офицеров.
Именно в те дни, о которых писал И. Ф. Чухнов, 16 апреля 1942 г., Военный совет фронта провел слет метких стрелков всех частей гарнизона. Разумеется, не ради «галочки» бойцов, на боевом счету каждого из которых значилось не менее чем по 100–150 убитых гитлеровцев, отозвали с передовой. Бои вступали в решающую фазу, и мастерство снайперов оказалось на вес золота. Выйдя к столу, накрытому красной материей, всматриваясь в знакомые лица своих боевых коллег — опытнейшего Ноя Адамии, Героя Советского Союза, инструктора снайперского дела 7-й бригады морской пехоты, и сидевшего рядом восемнадцатилетнего Юрия Федоренко, Люда быстро преодолела волнение и высказала беспокоившую ее мысль кратко: если гитлеровцев больше, чем нас, то и бить их нужно больше. Стрелки брали на себя боевые обязательства. Павличенко дала перед товарищами слово довести личный счет до 300. Ее слово оказалось, как и всегда, твердым.
Ловя в прицел очередного врага и нажимая на спусковой крючок, молодая женщина увеличивала не только собственный боевой счет, она воевала и за любимого человека. Много раз она выходила на задание, благословляемая командиром роты младшим лейтенантом Алексеем Киценко. Общие фронтовые заботы сблизили молодых людей, а после того, как 19 декабря Люду тяжело ранило при отражении вражеской атаки и Киценко вынес ее на своих руках из-под вражеского огня, они ощутили невозможность существовать друг без друга.
Лишь в дальнем уголке памяти остались следы первого чувства, закончившегося ранним замужеством и рождением сына Ростислава, который появился на свет, когда Люде Беловой было только 16 лет. Увы, потеряла голову только она одна, восторженная наивная школьница, но не ее спутник. Сохранились у нее лишь горестные воспоминания да новая фамилия, под которой позднее ее узнал весь мир.
Об Алексее Киценко в книге Людмилы Михайловны написано не так много, но какие это строки! «Как командир, он пользовался непререкаемым авторитетом у подчиненных. Как муж, он всегда заботился обо мне и оберегал от всяческих напастей, насколько это возможно на передовой линии фронта. С ним я впервые почувствовала, что такое любовь, взаимная и всепоглощающая, и была совершенно счастлива в те дни»