Однако гораздо чаще он умел оставаться спокойным перед лицом обстоятельств. О его личном мужестве не уставали повторять все, кто с ним служил, особенно в Одессе, в Севастополе и на Кавказе, там, где для проявления этого мужества было особенно много поводов. Храбрость его была какая-то мешковатая, неторопливая, такая, какую особенно ценил Толстой.
Такой сорт храбрости обычно создается долгой и постоянной привычкой к опасностям, именно так оно и было с Петровым»>{149}.
Вот такая оценка. А наш читатель имеет возможность самостоятельно судить, насколько она соответствует облику, натуре Ивана Ефимовича.
Штурм третий, последний…
Этот период продолжался почти полгода — до конца мая 1942-го. Успешная высадка наших войск в ходе Керченско-Феодосийской десантной операции и последующее освобождение Керченского полуострова заставили Э. фон Манштейна действовать на два фронта, что сразу же снизило давление на главную базу ЧФ. Образованный в январе 1942 г. Крымский фронт оттягивал на себя значительную часть 11-й немецкой армии.
Командование СОР и Приморской армией, воспользовавшись ситуацией, не только совершенствовало систему обороны, но и на некоторых участках, предприняв контратаки, улучшило позиционное положение войск. Создавалась и укреплялась вторая линия обороны. Была увеличена сеть траншей и ходов сообщения, общая протяженность которых к маю была доведена почти до 350 км. Продолжалось усиление минно-взрывных заграждений. Переброска морем двух стрелковых дивизий и немалого маршевого пополнения позволила усилить наиболее пострадавшие во время декабрьских боев части и создать резервы.
Без флота сухопутные войска свою задачу не выполнили бы. Ведь основное снабжение шло морем, притом что перевозки производились в условиях активных действий авиации и торпедных катеров противника. Начиная с марта противник активизировал действия люфтваффе по осуществлению блокады города с моря: все советские суда в радиусе 70–100 миль от берега подвергались их атакам.
Тем не менее Октябрьский, Петров и другие руководители обороны сохраняли оптимизм. Ведь командующий Крымским фронтом генерал Козлов, в чье подчинение был передан СОР, постоянно ориентировал его руководство на активную поддержку наступления, в которое вот-вот должен был перейти фронт. И даже начавшееся 8 мая немецкое наступление поначалу не сильно тревожило: ведь Крымский фронт по всем показателям, за исключением самолетов, превосходил противостоявшие ему дивизии 11-й армии. Поэтому известие о сокрушительном поражении фронта и решении командования эвакуировать его остатки на Таманский полуостров, поступившее всего через неделю, 15 мая прямо во время совещания у адмирала Октябрьского, как вспоминал генерал П. А. Моргунов, потрясло всех присутствующих. Все они, а там был и генерал Петров, отчетливо понимали: через непродолжительное время войска Манштейна, у которого руки теперь будут развязаны, обрушатся на Севастополь. И действительно, воздушная разведка все чаще доносила о предпринимаемых противником мерах по сосредоточению войск под Севастополем. По всем дорогам с севера и востока началось движение крупных колонн танков, мотопехоты, артиллерии. 10 дней, с 15 по 25 мая, противник вел интенсивную артиллерийскую пристрелку всех участков и объектов города и тыла. Авиация вела разведку и фотографирование. Всё говорило о том, что немцы готовятся к крупному наступлению.