Жак Ширак несколько раз приезжал в Эрмитаж и всегда с огромным вниманием и почтением знакомился с эрмитажными сокровищами. Ему очень понравилась выставка Пьера Сулажа, «одержимого чёрным цветом для выражения белого – света». С Шираком можно было говорить об искусстве без всякой политики, это было увлекательно.
За границей мне всегда интересно бывать в музеях – сравнивать, иногда гордиться, часто восхищаться. Даже пять минут в музее для меня – важно, значительно, эти минуты – очень ценные. Всякое, конечно, бывает. Помню, королева Нидерландов пришла открывать эрмитажную выставку, но объявили тревогу – звонок о бомбе. Началась эвакуация, ритм нарушился… Королева посмотрела на нас: «Господа, может быть, зайдём ко мне – я живу неподалёку».
К Эрмитажу невозможно привыкнуть, каждый раз останавливает что-то удивительное, каждый раз – новые открытия и новые вопросы, новые радости и тревоги. С прежним ректором Санкт-Петербургской духовной академии митрополитом Амвросием (Ермаковым) мы о многом беседовали. Митрополит Амвросий – человек очень интересный, глубокий. Десять лет он служил в Петербурге, потом был настоятелем Сретенского монастыря и ректором Сретенской семинарии в Москве, а недавно назначен митрополитом Тверским и Кашинским. Он любит ездить на велосипеде и умеет слушать тишину: «Одиночество необходимо для духовного созревания и роста, одиночество наполняет человека энергией». Впервые после 1917 года владыка Амвросий совершил богослужение в бывшем придворном соборе Спаса Нерукотворного, домовом храме Эрмитажа, и впервые было заключено соглашение о сотрудничестве между светским музеем и религиозным учебным заведением – Санкт-Петербургской духовной академией (сейчас регулярно проводит службы отец Владимир, настоятель Князь-Владимирского собора). Важно: мы решили обсуждать не только научные проблемы, но и все острые проблемы современной жизни. Обсуждать вопросы острые, но не провокационные – нужно научиться говорить о них и не смущаться: «Слова назидают, а примеры побуждают». Нет запретных тем. Мы говорили о том, почему именно сейчас, в наше время, возникает интерес к размышлениям о богословских интерпретациях великих картин, почему особенное внимание вызывают не классические тексты, а апокрифические сказания и толкования величайших религиозных событий, и почему в живописи много не традиционных, а именно апокрифических деталей – на что они намекают, что скрывают и что обнажают?
Я много думаю о религиозных картинах – много вопросов, сомнений, проблем. Великий Эль Греко… задал много загадок. У нас хранится его великолепная, великая картина «Апостолы Пётр и Павел». Есть смысл задуматься, каким удивительным образом судьба художника, его искания, его сомнения отражаются в его работах. «Полотна отступившего от правил грека, висящие перед нами как вертикали скалистых берегов далёких стран. Нет другого художника, который бы так затруднял проникновение в свой внутренний мир», – писал испанский философ XX века Хосе Ортега-и-Гасет.