Эль Греко написал сцену примирения – краткого, величественного и простого. Спасение не только в исполнении внешних обрядов, но в постижении Духа Христова. Пётр смиренно молчит, конфликт забыт. «Плод же духа – любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера»[70]. Делаем добро, да не унываем. Апостолы примирились.
Александр Сокуров снимал в Эрмитаже фильм «Русский ковчег» и попросил, чтобы «Петра и Павла» перевесили – ради важного разговора герои фильма стоят возле картины. Один, условно маркиз де Кюстин, взрослый человек, подходит, опускается на колени, молится, а потом спрашивает у молодого человека, стоящего рядом: «Что ты понимаешь? Это наши католические святые, мы поклоняемся им, а что делаешь ты? Ты даже Евангелия не читал – как же смеешь…» А молодой человек отвечает: «Мне нравятся эти лица, их взгляд, их руки… Когда-нибудь у всех людей будут такие лица. Не важно, знаю ли я подробности их жизни или нет».
Давний спор: искусство – наслаждение или знание? На самом деле и то и другое, и более того – одно невозможно без другого. Сложно?! Кто сказал, что должно быть легко? Мы так долго стремились всё упрощать, что пришло время задуматься: как научиться усложнять и понимать, что мир, жизнь, искусство – очень тонкие и сложные миры, и чтобы понять их – нужно учиться и с благоговением относиться к сложному и прекрасному миру.
Для музеев нет табу: то, что в обыкновенной жизни кажется недопустимым, в музее становится нормой или экспериментом. Музей должен сам решать, что ему можно показывать, а что нет. Если вещь попала в музей – значит, она этого достойна, а зритель должен музею поверить и довериться: подумать, поразмыслить, почему музей сделал этот выбор, что его привлекло, удивило, очаровало, в чём секрет? Задача музея – дать людям возможность смотреть, думать, спорить.
Пространство музея особое, поэтому здесь возможны любые художественные опыты и даже провокации. Что в этом такого? Провокация – один из способов привлечения людей к искусству, разговору или спору о высоких материях и смыслах. Меня, конечно, многие осуждают, ругают, но знаете, – прежде чем сделать шаг, я долго-долго думаю, потом совершаю действие и никогда не делаю шагов назад: я принимаю решение очень осторожно, но никогда не жалею о сделанном. Думаю долго, решаю быстро.
Одной из самых скандальных была выставка 2011–2012 годов «Энтони Гормли. Во весь рост. Античная и современная скульптура». Мысль, конечно, дерзкая: соединить великое античное искусство и современные опыты. Тема творчества британского скульптора Энтони Гормли – человеческое тело в пространстве. Пространство может быть любым: горы, морское побережье, соборы. Его выставки всегда шок, потому что он заставляет менять привычные масштабы пространства вокруг нас. Мы рискнули. Поставили 17 скульптур: железные люди в прямом смысле – фигуры из железа. Фигуры лежат, сидят, стоят, они соразмерны зрителю, и человек ощущает себя равным с ними, или они с человеком. Кто знает? Античные статуи сняли с привычных пьедесталов и поставили в соседнем зале: боги, императоры, мудрецы стали как люди – одного роста, близкие, понятные. «Смешать виртуальное и реальное, недоступное с обыкновенным». Скандал был большой. Меня и Эрмитаж обвинили… Боже мой, в чём только не обвинили! Знаете, мне нравятся умные скандалы – они многое уточняют, заставляют работать эмоции и воображение.