Музей открыт, людям предоставлена возможность широкого понимания, возможность для свободного поиска и свободного размышления. В истории правды нет – есть много правд, и у каждого есть возможность подумать. Все эти правды надо знать, понимать, ощущать, чувствовать. Как на войне – всё очевидно: одни выигрывают, другие проигрывают. У проигравших есть много объяснений, почему они проиграли и какие плохие победители; и точно так же – наоборот. Иногда бывает непонятно – кто победил, а кто нет, или все проиграли. Надо не бояться знать и не бояться задавать вопросы – сложные, трудные, неприятные. Ничего страшного нет, говорить можно обо всём, только тогда явления, события, судьбы становятся более или менее ясными, а главное – сравнивая, размышляя, мы учимся и становимся мудрее, снисходительнее к миру и его обитателям. Как сказал Иосиф Бродский: «Память – единственная река, которая течёт вспять».
«Сегодня в 3 часа утра Великая княгиня Мария Фёдоровна родила большущего малыша, которого назвали Николаем, – записывала в своём дневнике Екатерина Великая. – Первый раз вижу такого витязя. Он удивительно длинный, крупный, беспрестанно хочет есть и смотрит на всех во все глаза». «Он будет, будет славен, душой Екатерине равен», – с восторгом о знаменательном событии отзывался Гаврила Державин.
Император Николай I – человек, который тогда не думал о короне, о власти, – царствовал 30 лет достойно, более всего ценил порядок во всём и считал, что стабильность высшее благо: «Я вступил на престол, начав с пролития крови моих подданных. Но смиряюсь перед Богом и прошу Всевышнего: да отвратит от меня и государства навсегда подобные гибельные происшествия». Он правил мудро, жёстко, вдохновенно: золотой век русской культуры, небывалые успехи промышленности и экономики, первые железные дороги, важнейшие реформы в законодательстве, армии. Он был «вечным работником на троне», «неустрашимым рыцарем», но его называли «Николаем Палкиным» – он удивительным образом «сочетал в себе качества противоположные: рыцарство и вероломство, храбрость и трусость, ум и недомыслие, великодушие и злопамятство, великодушие и суровость, жестокость и сострадательность». «В нём много прапорщика и немного Петра Великого»[79].
Да, он размышлял об отмене крепостного права, его выступление на Государственном совете достойно уважения: «Крепостное право есть зло. Я не понимаю, каким образом человек сделался вещью. Этому нужно положить конец. Однако думать об эмансипации крестьян в настоящий момент – значит подвергать опасности общественный порядок. Нужно подготовить пути к постепенному переходу к другому порядку вещей». Он пытался: в 1839 году учредил Секретный комитет, который должен был заниматься сложными проблемами русского крестьянства; он запретил варварскую систему продажи крестьян без земли; он объявил «крестовый поход» против коррупции – сам входил в мельчайшие детали грязных дел и давал понять чиновникам, что знает «не только их дела, но и их проделки». Он любил читать Поучение Владимира Мономаха и считал его одним из самых мудрых и справедливых правителей. В то же время – ввёл жесточайшую цензуру, но сам жёстко выступил против запрещения «Ревизора» Гоголя. В 1834 году император ограничил выезд жителей империи за границу, более того, запретил молодым людям до двадцати пяти лет, «умам неокрепшим», вообще покидать пределы империи: «Наше несовершенство во многом лучше их совершенства». «У всех нас один враг – революция. Если будут с ней нежничать, то пожар разгорится, но клянусь, она не проникнет сюда, пока я, Божьей милостью, буду императором».