«Характерные для моего старого знакомого церемонные манеры соединились с детской непосредственностью, с доверчивостью, – вспоминал давний приятель Петра Петровича петербургский антиквар Михаил Михайлович Савостин. – Обычно Семёнов заезжал на Садовую в любимый магазин “Антиквар” по дороге на какое-нибудь официальное заседание. Как и полагается в таких случаях, он был в мундире, но торжественный облик тут же менялся, стоило ему увидеть что-то интересное. Случайный покупатель нередко мог оказаться свидетелем сцены, когда старый сенатор с “иконостасом орденов”, стоя на полу на коленях, увлечённо рассматривал прислонённые к стене картины».
Коллекция Петра Петровича была огромная и очень оригинальная. В своём доме раз в неделю он устраивал бесплатные экскурсии для всех желающих и подробно рассказывал о своих любимых художниках. Историки искусства до сих пор увлечённо изучают эту коллекцию, уточняют детали жизни любимцев Петра Петровича.
Ему нравился круг Рембрандта – манеры строгие, но простые и человечные. Например, Виллем Кальф – один из самых известных мастеров натюрморта XVII века.
На его картинах всегда особенный свет – таинственный полумрак освещает прекрасные, необыкновенные предметы: причудливые китайские вазы, раковины, тонкие и прозрачные бокалы, в которых мерцает вино, золотые, тускло сияющие кубки, и рядом – редкие фантастические цветы и фрукты – апельсины, лимоны, ананасы. Всё пышно, роскошно, и всё – хрупко. Кальф любил игру света – тень, переходящая в яркий свет, и свет, фантастически превращавшийся в волшебную тень. Его называли «Вермеером натюрморта». Жизнь его была благополучна и благочестива: любимая жена, очаровательная поэтесса и каллиграф, четверо милых детей, спокойствие и умиротворённость. Это были главные его ценности. В какой-то момент он утратил интерес к живописи и стал заниматься торговлей произведениями искусства. Жизнь стала проще, и чудесное сияние потускнело. Умер он довольно озорным способом: весёлый возвращался из гостей – вероятно, радуясь удачной сделке, – оступился, упал. Ему было 74 года. «Memento mori», – часто писал он на своих картинах. Время равнодушно, все минуты сосчитаны.
Ян ван Гойен – художник XVII века, мастер «тонального пейзажа».
Был человеком деловым и практичным, торговал весьма успешно тюльпанами (60 гульденов за штуку) и домами, устраивал аукционы, в Гааге открыл мастерские, в которых могли общаться и работать молодые художники. Вечерами уходил на берег моря и мечтал… Рисовал туманы, далёкие берега, дымку над водой и шум волн, воздушные замки, лёгкие облака. Удивительным образом соединились в художнике деловитость и причуды воображения, ясность, житейская простота и романтические настроения. «После того как он записал весь холст более или менее многокрасочно, он начал ставить на заднем плане кляксы краски, из которых неожиданно начинали проступать, обозначаться крестьянские дома… Короче говоря, его опытный глаз в хаосе не распутанных ещё красок выискивал лежащие там образы, и картина была закончена совершенно прежде, чем можно было сообразить, что он, собственно, намеревается сделать». Серебристые, перламутровые, нежно-зеленоватые оттенки волновали его, и каждый его пейзаж – напоминание о том, какой крошечный человеческий мир, какой беспомощный в масштабах Вселенной!