– Мы занимаемся этим, Пауль. Но неужели даже местный успех был недостижим?
– Мы шли в бой, уверенные, что наши танки выдержат все. Оказалось же, что их броня раскалывается от русских снарядов, даже не будучи пробитой. Осколки убивают экипаж и поражают оборудование. Я должен был особым приказом запретить вскрывать подбитые танки до прибытия ремонтников, чтоб не подрывать боевой дух экипажей видом мясного фарша, в который превратились их товарищи! Мои офицеры говорят, что в итоге защита «Тигра» выходит даже хуже старой доброй «тройки». Именно «тройки», потому что «четверки» последнего выпуска отличаются тем же отвратительным качеством брони. И это тем страшнее, что на новых танках были самые лучшие экипажи. Кто ответит за это, Генрих? За гибель сотен моих ветеранов, многих из которых я знал лично? Если это не саботаж, то что?
– Мы разберемся и с этим. Однако же на поле боя перед лицом врага настоящий солдат должен сражаться тем оружием, какое есть, тебе так не кажется?
– Именно так мы и поступили, Генрих. И никто не смеет нас обвинить в трусости. Строго по уставу, мы не должны были наступать, обнаружив подготовленную оборону. Мы не должны были атаковать, обнаружив в самом начале непонятные проблемы со связью, из-за чего была фактически сорвана артподготовка. Мы должны были немедленно прекратить бой, когда выяснилось, что связи нет совсем и управлять подразделениями невозможно. Но мы шли вперед, потому что ты категорически приказал: Германии нужна победа! А у вас самые лучшие танки, и что стоит хоть потеснить русских на несколько километров, разбить пару их полков, захватить сотню пленных? Мы шли вперед, в надежде, что до победы совсем немного. И разбили голову о гранитную стену. Просто чудо, что удалось спасти остатки. Умники из ОКХ злословят про оставление Харькова? Так я отвечу, Генрих, мы едва успели выскочить, задержись мы на день, имели все шансы повторить судьбу Паулюса! Сама идея, остановить русскую лавину уколом шпаги, была авантюрой. В конце концов, черт с танками, их можно наделать еще. Но кем мы заменим погибших ветеранов танковой войны? И где мы возьмем обученных панцергренадеров в требуемом количестве?
– Ну Пауль, не прибедняйся. Уж пехоты у тебя было в достатке.
– Генрих, ты действительно не понимаешь разницы между солдатами, специально обученными взаимодействию с танками, и той швалью, что мне прислали? Эти пехотные дивизии новой волны, ускоренной подготовки. В лучшем случае обучены идти за танками, вместо того чтобы расчищать им путь! А часто и не идут вовсе, залегая и не поднимаясь даже при слабом огне! Всякие же там «вспомогательные», «охранные» и прочие полки и батальоны вообще не годятся для фронтовой службы! По причине полного отсутствия как элементарной полевой выучки, так и боевого духа. Считалось, что поскольку русские не будут брать их в плен, то все эти поляки, французы и прочие недочеловеки будут хотя бы сражаться с отчаянием загнанной в угол крысы. На деле же они разбегаются при первых выстрелах. Мало того, мне известны случаи убийства ими моих солдат, ради «зольдатенбухов», чтобы, попав к русским, выдать себя за арийца. Повторяю, мы сделали все что могли. И не надо пугать меня, Генрих. После того ада под Харьковом меня уже не испугать ничем.