— Идеально, Фортен! Помощь так помощь!
— Готова присоединиться к объединению?
— Готова, но не прямо сейчас. По крайней мере в полную силу. Пока я в команде людей, что идут против системы. Нас всего шестеро, но за каждым источник влияния разной степени возможностей. Я хочу объединить усилия, помогать вам, а вы — нам. Успехи есть — некромантов вытаскивают из клиники так, что их списывают как мертвых, на след секты вышли и подбираемся к их главе. Масштаб большой, нужны союзники.
— Верить на слово и полностью открыться я не могу даже тебе. Люди могут обманывать. Поговорим о союзе, когда я лично увижу, как некромант, всех твоих друзей за закрытой дверью, и сам решу — стоит ли верить. Один из команды Вилли?
— Да. А встречу организовать можно. Как раз есть повод: твоя царапина не заживет до завтра, это сыворотка, тормозящая регенерат. Мы можем поделиться, как изготовим, флаконы будут поменьше, на два-три применения, но этого хватит. Инквиз готовит облаву. Скорее всего в будний день… я не знаю точной даты.
— Любопытно. — Фортен посмотрел на свою ладонь. Сделал в раздумьях пару шагов — немного от меня, а потом вернувшись: — Неплохой аванс для будущей дружбы. Что мы будем должны?
— Это не аванс. Это шаги доверия, и так получилось, что сейчас мы можем сделать их больше в вашу сторону, чем обоюдно. День и время встречи сообщить через Вилли? Или ты пока не собираешься…
— Говорить ему кто я?
Фортен тонко улыбнулся, а потом скривился. Но последнее — от отвращения ко мне, а не от того, что обсуждали. Тяжело было выносить друг друга — как ни крути, а физическое отталкивание портило общение. Мы разошлись, закурили, а я поняла, что еще хочу кое-что прояснить.
— Можно вопрос, Фортен?
— Я сейчас совсем отравлюсь, и табак не помогает, но, если так важно, спрашивай.
— Почему мать восточница многое объясняет, и что объясняет? Какая разница, какие во мне крови смешались?
Он засмеялся, превратившись из серьезного и статного переговорщика, просто в красивого, и полного шарма мужчину, которому веселость не просто шла, а убойно очаровывала. Я даже не могла понять собственных чувств: глаз не оторвать. Хотела стоять и любоваться вечно — как идеальным произведением гения природы. Фортен — мужественен. Не сурово, как Нольд, и даже не Ян, с его более мягкими чертами, а по-своему. Сравнивать с оружием, то северяне как мечи-двуручники, а этот будто тонкий лук. В нем все звенит изящной красотой, но крепости и угрозы — не меньше, чем в стали.
— Ты напомнила мне мать, южанка, она была чистокровной восточницей… В мастерской, тогда, ты готова была защитить друга-человека даже ценой расправы над собственным сородичем. Помнишь, как угрожала? Мать защищала меня всегда также сильно, и глаза у нее горели тем же огнем. Подкупила… Хочешь личной истории? Мой шаг доверия к тебе лично.