Проводник послушно кивнул, убрал скребок в сумку, тщательно вытер руки тряпкой и, бросив ту на землю, неторопливо подошел к Максиму.
— Звали, командир?
— Грав, как думаешь, тут можно встать на ночь?
Рекрар растерянно поскреб большим пальцем по подбородку, затем кивнул.
— Место неплохое. Насколько помню, песчаное жучье сюда не лезет, не нравится им тут почему-то. Когда шли из крепости тоже неподалеку останавливались. Вон там, — он махнул рукой в сторону «накопителей». — Правда тогда песка тут поменьше было, а сейчас, гляди, даже стальную паутину почти занесло.
Максим посмотрел в указанную сторону, затем покосился на стоящего рядом Малышева, который в ответ лишь дернул плечами, как бы отвечая «сам решай» на не заданный вслух вопрос и, приняв решение, бросил:
— Стоим тут. Всем проверить оружие, завтра пойдем без остановок. Грав, успеем до темноты?
Язык Гравикуса несколько раз прошелся по кончику носа.
— От многого зависит, — в голосе проводника слышалось неприкрытое сомнение. — Вроде и недалеко, но тут как пустыня позволит.
— Тоже верно, — согласился Крамов, поправляя перевязь и поворачиваясь к о чем-то задумавшемуся Малышеву. — Саш, будь добр, проследи чтобы все сегодня подготовились к завтрашнему дню.
— А?
Александр посмотрел на Максима отсутствующим взглядом и тому пришлось повторить свой приказ.
— Хорошо, сделаю, — рассеянно кивнул тот.
Максим внимательно посмотрел на друга и шагнув к нему практически вплотную, тихим голосом спросил:
— Саш, у тебя все в порядке?
— В порядке, — так же тихо ответил тот. — Просто подумал, что будь у нас возможность, можно было бы попытаться оживить эту станцию и прощупать окружающее пространство, а то может нас уже ищут…
— Сам-то в это веришь?
— В «оживить», или в то что ищут?
— Хоть во что-то из этого?
— Нет, — отрицательно качнул головой Александр. — Врата уничтожены, а тут… Ааа, — он махнул рукой. — Не обращай внимания, просто мои больные фантазии. Ладно, пойду, надо коняжку свою стреножить получше, да и перекусить не помешало бы.
— Давай.
Максим проводил друга долгим взглядом, отпустил Гравикуса, попросил Дорнера с Баркером заняться лагерем, а сам прислонился спиной к полированной поверхности «Иглы» и медленно опустился на песок. Не хотелось никому признаваться, но было похоже, что полученные раны были куда серьезнее, чем они думали: вся грудная клетка ныла, а правая часть тела превратилась в сплошной «озябший ком», свидетельствующий о работе закрепленной под мышкой «мамочки». А еще дикая усталость от которой слипались глаза….
Ветер сегодня был силен. Он рвал лепестки светящихся цветов бросая их в небеса, покрытые тенями стремительно бегущих в ночной выси облаков, буровил волны океана, заставляя его обрушивать на берег бурлящие волны. Но самое странное было даже не в этом, а в том, что при всей этой окружающей буйстве стихий вокруг царила полная тишина, а сам Максим ощущал лишь легкое дуновение ветерка.