Этот кинжал подарила ей на помолвку Кара, девушка, с которой Шейн обручили в очень юном возрасте. Тогда северянка видела в гравировке лишь любовную историю, но теперь размышляла: не скрывался ли там более глубокий смысл выбора Кары – лунная принцесса, вернувшаяся на небо? Шейн в ответ подарила ей мантию, расшитую традиционными символами красоты – розовыми маргаритками и подснежниками. Кара обожала розовые маргаритки – это все, что помнила о ней Шейн, когда вернулась на Рокриммон готовиться к свадьбе.
Она все еще не забыла, как с влажными ладонями стояла рядом с Шейденом у главных ворот и ждала прибытия Кары, третьей дочери правителя Айсферна – девушки, с которой ей предстояло провести всю жизнь. Кишки у Шейн будто завязались в узел. Все утро она пыталась убедить Шейдена надеть церемониальный киртидль[2] наследника и занять ее место – хотя бы в первый раз, но теперь, когда он вырос на шесть дюймов, а она нет, они больше не могли так сделать.
Кара гостила на Рокриммоне еще в том возрасте, когда была совсем мала и беспечно бегала по лугам, пачкая платье в поисках идеальных маргариток, из которых плела венки. Всегда три: для себя, для Шейн и Шейдена.
Но девушка, которая вышла из убранной мехом кареты, была совершенно не похожа на ту, что помнила воительница. Шестнадцатилетняя, на год старше Шейн, она казалась невероятно хладнокровной и прекрасной в длинном платье из голубого, как лед, муслина и с черными волосами, заплетенными короной. Уже не воспитанница, а нареченная королева Шейн.
Та же не представляла, как с ней держаться. Когда она сидела рядом с Карой на пиру или слышала ее смех в другом конце комнаты, Шейн начинало мутить или она запиналась о собственные ноги, внезапно сделавшиеся неуклюжими. Кара казалась духом тумана, явившимся из старых легенд, такой идеальной, будто даже ненастоящей. За те несколько недель, пока невеста жила в замке, Шейн стала чаще прятаться на крыше сторожевой башни. Она наслаждалась минутами, когда они с Шейденом снова оставались только вдвоем.
Но однажды ночью – в такую же ночь, как все остальные, – они с братом смотрели на звезды, посмеиваясь и поддразнивая друг друга. Вдруг впервые за все это время нежный голос окликнул:
– Можно подняться? – На крепостной стене стояла Кара и смотрела на них.
Шейн едва не сказала нет. Ей вовсе не хотелось делиться, это место всегда принадлежало им двоим. Но Шейден уже протянул руку и помог Каре взобраться на башню.
Устроившись между братом и сестрой, она плотнее натянула на колени ночную рубашку из теплой шерсти. Здесь, вдали от придворных, Кара уже не казалась такой недотрогой: ее волосы свободно струились по спине, факелы на башне освещали веснушки на порозовевших щеках.