В тот миг оба они замерли совершенно неподвижно. У Шейн возникло странное ощущение, что происходит что-то важное, что-то очень хрупкое висит на волоске.
Кара посмотрела на нее, затем снова на Шейдена, а потом очень осторожно придвинулась ближе к ней и прижалась щекой к ее плечу. Брат промолчал.
– А те двое? – спросила Кара, указывая на две яркие звезды над морем.
У Шейн замерло сердце.
– Это…
– Влюбленные! – перебил ее брат прежде, чем она успела сказать «Близнецы».
Шейн попыталась поймать его взгляд, но он повернулся спиной и уставился во тьму.
И даже тогда она не осознала до конца, что происходит. Шейден перестал подниматься с ней на башню, но Шейн этого почти не заметила. Слишком увлеклась Карой, отчасти влюбившись в девочку, которой та была когда-то, отчасти в девушку, которой стала сейчас, ту, что заставляла сердце воительницы проделывать странные трюки.
Эти чувства пылали в ней месяцами, подпитываясь каждым нечаянным прикосновением. А потом в один прекрасный вечер они вдвоем спрятались в спальне Шейн, снаружи шел снег, на окнах сверкали ледяные узоры, и она вдруг беспечно склонилась к Каре и поцеловала ее. Та позволила, губы ее были мягкими и податливыми, но на поцелуй не ответила.
Шейн обиженно отстранилась.
– Что-то не так? – спросила Кара. – Тебе не понравилось?
Сердце Шейн будто окаменело.
– Я тебе не нужна, – сказала она, каждое слово ледорубом вонзалось в ее грудь, ведь Шейн вдруг ясно поняла, в чем дело, правда была как на ладони. – Тебя тянет к моему брату.
– Мне нравятся и юноши, и девушки, – отозвалась Кара, холодные зеленые глаза не выдавали чувств.
– Я не это сказала. Ты его любишь? – В памяти пронеслись сотни мгновений – и все напоминали тот миг на сторожевой башне, когда Кара посмотрела на близнецов и выбрала Шейн, но не по собственной воле, а потому, что так нужно.
Воительница закрыла глаза. Она должна была чувствовать себя преданной, но сама словно оцепенела.
– Это не важно, – невыносимо спокойно сказала Кара, будто ясно понимала, что говорит. – Между нами это ничего не меняет.
– Что ты несешь? – возмутилась Шейн. – Ты меня хотя бы любишь? А сможешь когда-нибудь полюбить?
Кара выглядела уязвленной.
– Ты глубоко небезразлична мне, Шейн. И я всегда буду тебе верна.
– Не нужна мне верность! – Она схватила Кару за руки. – Я хочу любви, настоящей любви. Хочу, чтобы мы были суждены друг другу.
Шейн крепко переплела их пальцы, пытаясь отыскать во взгляде Кары малейшую искру тепла. Ее пальцы были холодными – такими холодными, что Шейн показалось, она и впрямь лишь дух тумана.