Наконец он заговорил.
– Господи боже, – сказал он.
Я молчала.
– Где вы это отыскали?
– В углу… – Голос мой прозвучал хриплым карканьем. Я прочистила горло и сделала новую попытку: – В углу, заваленном другими холстами.
– Это София.
– Да.
– Вылитый Джосс Гарднер.
Так и он этого не отрицает.
– Да.
– Наверное, внук Софии, как вы считаете?
– Да. Судя по всему, так и есть.
– Да, пропади я пропадом!
Откинувшись на спинку дивана, он скрестил свои длинные элегантные ноги, внезапно расслабившись, – эдакий искушенный знаток живописи на закрытом просмотре.
Явное удовольствие, написанное на его лице, меня озадачивало – я не хотела, чтобы он думал, будто и я это удовольствие разделяю.
– Я не искала портрет, – сказала я. – Мне было интересно узнать, как выглядела София, но я понятия не имела, что здесь можно найти ее портрет. Я пришла отобрать себе картину, потому что Гренвил сказал, что я могу взять себе в Лондон какую-нибудь из его картин.
– Я знаю. Мама говорила.
– Элиот, не надо нам это обсуждать.
Но он не обратил внимания на мои слова.
– Знаете, всегда в этой истории с Джоссом была какая-то странность, нечто необъяснимое. То, как он появился в Порткеррисе, неизвестно откуда и почему. И то, что Гренвил не удивился этому появлению и дал ему работу, позволил распоряжаться в Боскарве. Я никогда не доверял Джоссу. Чем он занимается вне Боскарвы, покрыто тайной. И эта пропажа бюро, того, которое должно было перейти к вам. Все это крайне подозрительно.
Я знала, что должна рассказать Элиоту о том, что обнаружила бюро у Джосса в мастерской. Я уже открыла рот, чтобы сделать это, но тут же опять закрыла его: фразы не выговаривались. А кроме того, Элиот не умолкал, не замечая моей попытки вставить хоть слово.
– Мама считает, что он каким-то образом околдовал Гренвила, получил над ним власть.
– Вы намекаете на шантаж?
– Возможно, не впрямую, но в известной степени. Ну, знаете, как это бывает: «Вот я, внук Софии, посмотрим, чем вы можете мне помочь!» И Петтифер, должно быть, в курсе. У Петтифера и Гренвила друг от друга секретов нет.
– Элиот, мы не должны никому говорить, что нашли этот портрет.
Повернув голову, он посмотрел мне в глаза:
– Вы так взволнованы, Ребекка. Беспокоитесь за Джосса?
– Нет. За Гренвила.
– Но Джосс вам нравится.
– Нет.
Он притворно изумился:
– Но Джосс так нравится всем. Кажется, нет человека, который не подпал бы под его веселое обаяние, – и Гренвил, и Петтифер. Андреа так просто от него без ума, ни на секунду не оставляет его в покое. Думаю, что здесь не без физического влечения. Я считал, что и вы присоединитесь к большинству. – Он нахмурился. – Но он вам все-таки нравился.