Устоять против очарования этой улыбки было невозможно.
Он сказал:
– Джосс. Долгонько не виделись. – Тон был приятный, дружеский.
– Привет, – сказал Джосс, не поднимаясь с табурета.
– Я думал, ты в Лондоне.
– Нет. Вернулся.
Внимание мое привлекла скрипнувшая дверь. Толстяк тихонько ретировался. Я решила, что у него срочное дело, и больше о нем не думала.
– Скажу старику, что тебя встретил.
– Да. Валяй.
Взгляд глубоко посаженных глаз метнулся в мою сторону и тут же был отведен. Я ждала, что меня познакомят, но этого не произошло. Почему-то такую неучтивость со стороны Джосса я восприняла как пощечину.
Наконец высокий сказал:
– Ну, увидимся, – и пошел к выходу.
– Конечно, – сказал Джосс.
– Спокойной ночи, Томми, – бросил высокий бармену, распахивая дверь и пропуская перед собой собаку.
– Спокойной ночи, мистер Бейлис, – отозвался бармен.
Голова моя дернулась, как на шарнире. Но человек уже исчез, и лишь чуть покачивалась неплотно им прикрытая дверь. Машинально я соскользнула с табурета, чтобы последовать за ним, но меня схватила и не пустила чья-то рука, и, оглянувшись, я увидела, что удержал меня Джосс. На одно удивительное мгновение взгляды наши сцепились в схватке, а потом я вырвалась. Снаружи послышался шум отъезжающей машины. Поздно.
– Кто это? – спросила я.
– Элиот Бейлис.
Элиот. Сын Роджера. Ребенок Молли. Внук Гренвила Бейлиса. Мой кузен. Моя родня.
– Это мой кузен.
– Не знал.
– Вам же известна моя фамилия. Почему вы не сказали ему? Почему не разрешили мне побежать за ним?
– Вы скоро с ним встретитесь. А сейчас слишком поздно, темно и сыро для семейных воссоединений.
– Гренвил Бейлис – это ведь и мой дед.
– Мне приходило в голову, что между вами есть какая-то связь, – холодно сказал Джосс. – Выпейте еще.
Тут я окончательно рассвирепела:
– Не хочу больше пить!
– В таком случае пойдемте поедим.
– И есть я не хочу!
Мне казалось, что это так. Не желаю я дольше оставаться в обществе этого наглого грубияна! Я смотрела, как он допивает виски и слезает с табурета, и на секунду подумала, что он и вправду принял мои слова всерьез и сейчас отвезет меня на Фиш-лейн, чтобы бросить там голодную. Но, к счастью, он не попался на мой обман и, расплатившись за виски, сопроводил меня в дальний угол бара, где, поднявшись на один лестничный пролет, мы очутились в маленьком ресторанном зальчике. Я безропотно шла за ним, потому что это было единственное, что мне оставалось делать. К тому же я проголодалась.
Почти все столики были заняты, но, заметив Джосса, официантка узнала его, подскочила, поздоровалась и подвела к столику, видимо считавшемуся лучшим в зале и занимавшему узкий эркер окна. За окном можно было различить очертания мокрых крыш, а дальше темную воду гавани, отблески фонарей на набережной и движущиеся огоньки рыбачьих шхун.