– Я начинаю в это верить.
Отойдя от гавани, мы стали взбираться по мощеной дороге в гору. По обеим сторонам от нее теснились дома, дорогу нам перебежала кошка – мелькнула, как молния, и исчезла в отверстии окна. Какая-то женщина в шляпке горшком и синем фартуке скребла ступени крыльца. Подняв глаза, она увидела нас и сказала Джоссу: «Привет, котик!» Пальцы ее от горячей воды и холодного ветра были похожи на связку розовых сосисок.
Улица заканчивалась небольшой площадью, на которой я раньше не бывала. Одну сторону ее занимало громоздкое здание, похожее на амбар с арками окон, расположенных высоко в стене. Возле двери виднелась вывеска: «Художественная галерея Порткерриса», и Джосс, отпустив мою руку, плечом толкнул дверь и посторонился, давая мне пройти первой. Внутри было ужасно холодно, промозгло и совершенно пусто. Белые стены были увешаны полотнами всевозможных стилей, размеров и форм, а посередине зала одиноко возвышались две абстрактные скульптуры, как две скалы, обнажившиеся после отлива. Возле двери стоял стол с кипами каталогов, проспектов и экземпляров журнала «Студио», но, несмотря на весь этот декор, от галереи густо веяло безрадостной атмосферой давно прошедшего праздника.
– Ну вот. – Джосс поставил мою корзинку и, сдернув панаму, стряхнул с головы дождевые капли – так собака стряхивает капли со шкуры. – Что вы хотите посмотреть?
– Я хочу посмотреть на Софию.
Он бросил на меня зоркий взгляд, резко повернув ко мне голову, но тут же улыбнулся, опять нацепил свой головной убор и надвинул его на лоб, как гвардеец медвежью шапку.
– Кто вам рассказал о Софии?
Я мило улыбнулась:
– Возможно, миссис Томас, возможно, миссис Керноу, а возможно, мисс Вострушка из справочного бюро.
– Развязность вам не идет.
– Но здесь есть портрет Софии. Мне Петтифер сказал.
– Да, есть. Вот сюда, пожалуйста.
Я пошла за ним, шаги нашей прорезиненной обуви гулко отдавались в пустоте.
– Вот здесь, – сказал он.
Я остановилась возле него и взглянула вверх – она была там, сидела в лучах лампы с каким-то рукоделием в руках.
Я долго изучала портрет, после чего издала протяжный вздох разочарования. Джосс бросил на меня сверху вниз взгляд из-под своей нелепой панамы:
– О чем вздыхаете?
– И здесь лица не видно! Никак не разгляжу ее внешность. Почему он никогда не писал ее лица?
– Писал. И часто.
– Ну а мне никак не удается его увидеть. Всегда это либо затылок, либо руки прикрывают лицо, либо план такой общий, что лица у фигуры вообще нет. Просто пятно.
– Разве важно, как она выглядела?
– Не важно. Но мне хочется знать.