Ивану IV так понравилось его палаческое изобретение, что спустя 15 лет, когда он занялся составлением списков невинно убиенных (синодики), каждый из них начинался с фамилии Дубровских: помянуть «Казарина Дубровского и сынов его, да десять человек, которые приходили на пособь», то есть на помощь.
К счастью для обрекаемых на смерть, царь редко пользовался своим изобретением (хлопотное дело). Что касается кромсания тел умерщвлённых, это практиковалось широко. Н. М. Карамзин писал о разгуле террора, связанного с делом Фёдорова: «Много других людей умертвили, когда они, ничего не ведая, шли спокойно или в церковь, или в свои приказы. Опричники, вооружённые длинными ножами и секирами, бегали по городу, искали жертв, убивали всенародно, человек десять или двадцать в день. Трупы лежали на улице, на площадях; никто не смел погребать их. Граждане боялись выходить на улицу. В безмолвии Москвы тем страшнее раздавался свирепый вопль палачей царских».
Людей не просто убивали – разрубали на большие куски. И. Траубе и. Э. Крузе, бывшие опричники, утверждали в своих записках: «Князя Петра Серебряного, князя Владимира Курлятева и много сот других (их не счесть) приказал царь изрубить (многих в их домах) и бросить куски в колодцы, из которых люди пили и брали воду для приготовления пищи».
То есть, не удовлетворяясь явным злодеянием, Иван IV травил население трупным ядом и провоцировал распространение инфекционных заболеваний.
Митрополит Филипп говорил о деяниях «великого» государя:
– Отколе солнце сияет на небе, не видано, не слыхано, чтобы цари благочестивые возмущали собственную державу столь ужасно.
Духовную поддержку против изуверства царя и кромешников люди искали в церкви. Её глава митрополит Филипп не только пользовался авторитетом среди простонародья, но был любим всеми.
Первая встреча царя с соловецким игуменом произошла 20 июля 1568 года. На предложение Ивана IV «баллотироваться» в митрополиты пустынный инок ответил решительным отказом. Царь настаивал, упирая на то, что ему нужны верные люди, так как он окружён врагами.
– Разве не знаешь, что мои хотят поглотить меня; что ближние готовят мне гибель?
– Повинуюсь твоей воле, – уступил Филипп, – но умири же совесть мою: да не будет опричнины! да будет только единая Россия! Ибо всякое разделённое царство, по глаголу Всевышнего, запустеет. Не могу благословить тебя искренно, видя скорбь отечества.
Предшественники Филиппа (Афанасий и Герман) тоже отказались от митрополичьих кафедр. В третий раз царь не мог допустить такого конфуза, и он «гнев свой отложил». То есть решил повременить с расправой, посмотреть, как будут развиваться его отношения с упрямцем. Пока его удалось уговорить на принятие высокого духовного сана. В грамоте, составленной по этому поводу говорилось: