Перечислив последние жертвы опричного террора 1570 года, наш первый историк восклицал: «Таков был царь, таковы были подданные! Ему ли, им ли должны мы наиболее удивляться? Если он не всех превзошёл в мучительстве, то они превзошли всех в терпении».
Последнее свойство русского народа Карамзин объяснял верой в божественность власти, всякое сопротивление которой беззаконно. Удобная философия для власти предержащей. Из поколения в поколение она впитывалась в сознание каждого с молоком матери и дошла до абсурда в учении Льва Толстого.
…Начиная своё горестное повествование о московских казнях, Карамзин писал, что их целью было, «чтобы столица, приученная к ужасам, ещё могла изумиться». Не получилось. «Иоанн достиг высшей степени безумного своего тиранства. Мог ещё убить, но уже не мог изумлять россиян никакими новыми изобретениями лютости».
В мае 1571 года крымские татары сожгли Москву. Сразу после их ухода началась расправа с виновниками прорыва крымцев к столице. Казнили князя В. Темкина-Ростовского, воеводу В. П. Яковлева и главу опричного войска Михаила Черкасского. В который раз убедившись в малой боеспособности опричников, Иван IV объявил об упразднении этого института. М. Карамзин писал по этому поводу: «Уже не было имени опричников. Тиранство казалось утомлённым, дремлющим, только от времени до времени пробуждаясь».
Скажем сразу, в первой половине семидесятых годов оно (тиранство) пробуждалось каждый год. 2 августа 1572 года русская армия разгромила крымских татар на подступах к Москве, в местечке Молоди. Среди особо отличившихся был воевода М. И. Воротынский.
Через десять месяцев после своего торжества Михаил Иванович был арестован по оговору одного из своих слуг, на очной ставке с которым заявил:
– Государь, дед, отец мой учили меня служить ревностно Богу и царю, а не бесу; прибегать в скорбях сердечных к алтарям Всевышнего, а не к ведьмам. Сей клеветник есть мой раб беглый, уличённый в татьбе: не верь злодею.
Как не верить, если хочется? Если годами вынашивал недоверие к своему холопу, однажды уже побывавшему в ссылке. «И шестидесятилетнего героя связанного положили на дерево между двумя огнями, жгли, мучили. Уверяют, что сам Иоанн кровавым жезлом своим пригребал пылающие уголья к телу страдальца» (И. Карамзин).
Но казнить старого воина Грозный всё же не решился. Полузамученным его отправили в ссылку. В дороге на Белоозеро Михаил Иванович скончался[44].
Вместе с Воротынским замучили князя И. Р. Одоевского, брата Евдокии, жены Андрея Старицкого и невестки царя.