В 1575 году жертв было больше. Казнили старого боярина М. Я. Морозова (с женой, дочерью и двумя сыновьями). Михаил Яковлевич устоял во всех превратностях великокняжеского двора, начиная с правления Шуйских. В 1547 году он был дружкою на свадьбе Ивана IV, то есть близким к царю человеком. Во время осады Казани Морозов заведовал артиллерией. Пал, по выражению Н. Карамзина, «как противный остаток, как ненавистный памятник времён лучших». Пали князь П. А. Куракин и боярин И. А. Бутурлин. Первый из них был в течение 30 лет деятельнейшим воеводой, второй долгое время пользовался особой милостью Иоанна. Ни заслуги, ни придворная ловкость не избавляли от опалы и казни.
В этот (1575) и последующие годы казнили: опричника Петра Зайцева, фаворита царя дворового воеводу Б. Д. Тулупова, казначея Никиту Борисова и оружничего Ивана Деветелевича. Тулупову, вдруг впавшему в немилость, была уготовлена страшная казнь – его посадили на кол. Погибли мать и два двоюродных брата Бориса Давидовича. Княжеский род Тулуповых был искоренён.
Тогда же Иван IV избавился от родственников своей третьей супруги, Марфы: Григория Собакина, дяди покойной царицы, и Калиста Собакина, её брата и шурина царя. Об этих бессудных расправах И. Карамзин писал: «Не знаем вины их, или, лучше сказать, предлога казни. Видим только, что Иоанн не изменял своему правилу смешения в губительстве: довершая истребление вельмож старых, осуждённых его политикою, беспристрастно губил и новых; карая добродетельных, карал и злых».
Не обошёл Иван IV своим вниманием и священнослужителей: псковского игумена Корнилия, его ученика Вассиана Муромского и новгородского архиепископа Леонида. Первого из них Карамзин называл святым, второго – смиренным. Корнилий написал (по слухам) историю своего времени, изобразив в ней историю Отечества, разделение его и гибель от царского гнева, голода и мора. Корнилий и Вассиан Мурманский были «каким-то мучительским орудием раздавлены».
Архиепископа Леонида Карамзин считает недостойным пастырем и алчным корыстолюбцем. Свой высокий сан он получил при разгроме Новгорода; через пять лет пришла его очередь изведать то, что он оправдывал. Леонида одели в шкуру медведя и затравили собаками (по другим сведениям, умер в тюрьме, измученный пытками).
В связи с делом Леонида было сожжено полтора десятка ведьм. В царском синодике есть такая запись: «в Новгороде 15 жён, а сказывают – ведуньи, волхвы».
«Жертвы ещё падали». Да ещё как!
В октябре Иван IV вторично отрёкся от престола, «передав» его великому князю тверскому Симеону Бекбулатовичу, которого нарёк царём земщины, то есть оговорённых территорий России. Объясняя английскому послу Даниилу Сильвестру свои действия, Иоанн говорил: