Действо коронации и акт миропомазания произвели на юного государя, психически не слишком уравновешенного, очень сильное впечатление. На несколько дней он скрылся в уединении, отмаливая накопившиеся грехи, а затем приказал собрать в Москве людей всякого чина и состояния, избранных всенародно, для важного государственного дела.
В один из воскресных дней (на исходе зимы) у лобного места собрался народ. После обедни царь вышел из Кремля с духовенством, с крестами, с боярами и охраной. Люди стояли в глубоком молчании.
Отслужили молебен, и Иоанн обратился к митрополиту:
– Святый владыко! Знаю усердие твоё ко благу и любовь к отечеству – будь же мне поборником в моих благих намерениях. Рано Бог лишил меня отца и матери; а вельможи не радели обо мне: хотели быть самовластными; моим именем похитили саны и чести, богатели неправдою, теснили народ – и никто не претил им. В жалком детстве своём я казался глухим и немым: не внимал стенанию бедных и не было обличения в устах моих! Вы, вы делали что хотели, злые крамольники, судии неправедные! Какой ответ дадите нам ныне? Сколько слёз, сколько крови от вас пролилося? Я чист от сея крови! А вы ждите суда небесного!
Тут царь поклонился на все стороны и продолжил:
– Люди божии и нам Богом дарованные! Молю вашу веру к Нему и любовь ко мне: будьте великодушны! Нельзя исправить минувшего зла: могу только впредь спасать вас от подобных притеснений и грабительств. Забудьте, чего уже нет и не будет; оставьте ненависть, вражду; соединимся все любовию христианскою. Отныне я судия ваш и защитник.
Так началось самостоятельное правление государя, дела и пороки которого до сего дня остаются предметом разногласий и острых дискуссий среди учёных самых разных исторических школ и мировоззрений.
* * *
Принятие царского титула Иваном IV стало своеобразным (и пока формальным) переворотом в отношениях государя с наиболее знатной и влиятельной частью русского общества. Известный публицист В. Ф. Иванов писал по этому поводу: «Святой митрополит Макарий защитил самодержавие Грозного против преступной попытки бояр его расшатать. Великий святой предвидел, что в лице Грозного он обретает великого царя».
Ещё более радикальна в своих выводах Н. М. Пронина: «Вместе с Иваном венчалась и сама Русь, во всеуслышание принимая на себя высокое духовное наследие Византии, равно как с „бармами Мономаха" приняла она и наследие древнего Киева».
В отношении «всеуслышания» исследовательница несколько переборщила: иностранные государства были извещены об акте венчания русского государя только через… два года. Польские послы, например, с удивлением узнали, что Иван IV «царём венчался» по примеру прародителя своего Владимира Мономаха и имя (титул) «не чужое взял». Узнали официальным путём – через Посольский приказ. Не удовлетворившись устным сообщением, потребовали письменных доказательств. На что получили категорический отказ – хитроумные чинуши иностранного ведомства боялись, что, получив письменный ответ, поляки смогут обдумать свои возражения, а это породит спор. Но это привело к тому, что Речь Посполитая отказывалась признать новый титул российского правителя вплоть до петровского времени, то есть более полутора столетий.