«Мятеж у царской постели»
В начале весны 1553 года Иван IV внезапно заболел. «Огненный недуг» жёг и мучил царя десять дней. 11 марта дьяк И. М. Висковатый (иностранцы называли его русским канцлером), считая состояние царя безнадёжным, предложил ему подписать завещание, по которому русский престол передавался царевичу Дмитрию, четырёхмесячному сыну государя.
Преодолевая немощь, Иван дал согласие. Подписанное завещание надо было утвердить целованием креста. Из 12 членов Боярской думы 10 присягнули младенцу безоговорочно.
Церемонию принятия присяги вели И. М. Висковатый и В. И. Воротынский. Это дало повод Д. И. Шуйскому отказаться от целования креста. Боярин заявил, что князь Воротынский и дьяк Висковатый слишком худородны, чтобы принимать у него присягу. Другие бояре не захотели присягать «пелёночнику», потребовав передать престол двоюродному брату царя Владимиру Андреевичу Старицкому
Последний вёл себя вызывающе. На уговоры Воротынского вскричал:
– Как ты смеешь ругаться со мной?!
– Тебе служить не хочу – ответил князь, – а за них, за государей своих, с тобой говорю, а будет где доведётся по их повелению и драться с тобою готов.
Воротынский интуитивно почувствовал: дело идёт к захвату власти Старицким, что и подтвердил позднее князь Семён Лобанов-Ростовский на учинённом царём следствии:
– Как государь недомогал, и мы все думали, как нам быти. А ко мне на подворье приезживал ото княгини Офросиньи[13] и от князя Володимера Ондреевича, чтобы я поехал ко князю Володимеру служити, да и людей перезывал.
Словом, у постели умиравшего (как казалось многим) Ивана IV схватились две враждебные друг другу группировки бояр. Но именно в этот момент царь превозмог «огненный недуг» и бросил схватившимся в непримиримом споре:
– Измена будет на ваших душах!
Сказал это твёрдо и осознанно. Не ожидавшие такого чуда (выздоровления государя), «оппозиционеры» сразу сникли и принялись наперебой присягать Дмитрию. Летописец отмечал: «Бояре все от того государского жестокого слова поустрашилися и пошли целовать крест».
Выздоровление Ивана IV было таким же неожиданным, как и сама болезнь. У противников Грозного это всегда вызывало подозрение, и они обвиняли царя в лицедействе. Их позиция вполне объяснима: авторство летописного рассказа о «мятеже у царской постели» принадлежит самому Ивану IV – это одна из его вставок в Царственную книгу, в которой описывается его правление.
Сомнительно и повествование летописи о внезапном выздоровлении царя. «Железный» аргумент по этому поводу приводит И. М. Пронина: «Со смертного одра Ивана мог поднять только Бог, только его долг перед ним… И Иван встал».