— Мы откроэм шлюз, чтобы прынят модул.
Наверное, он догадался, что стыковку с ракетоносцем наш капитан ни за что не разрешит.
Пилот «ослика» тут же сказал вполголоса:
— Я этот модуль не поведу.
— Я поведу, — Алесь улыбнулся, как кинозвезда. — Принимайте гостей, Антэ-хиэ. Нас будет трое.
И тут меня чёрт дёрнул. Буквально. Само вырвалось:
— А можно, и я тоже? — и я тут же придумал, как это оправдать. Чтобы никто из наших не подумал, что из дурного любопытства. — Я умею работать с «оком», нашему капитану будет спокойнее, если устроим прямую трансляцию… да, Антон Михайлович?
Я боялся, что капитан сразу всё поймёт и запретит, но он кивнул.
— Хорошая мысль, Саня. Настраивай «око» и сопровождай… — и добавил совсем другим тоном, с сарказмом повышенной ядовитости. — Если, конечно КомКон не возражает.
И эти трое на меня посмотрели. А я вытащил из капсулы портативную камеру, «всевидящее око», и приклеил липучкой ко лбу, где должен быть третий глаз у всяких сказочных существ. И начал ужасно делово настраивать картинку на мониторе — будто ничего меня больше не интересует.
Сердце у меня жарко колотилось. Я же буду — первый человек на станции шедми, которую они сами сдают! Обалдеть, какая сенсация! Эта запись, наверное, попадёт на вечные времена в архив ВИД-ФЕДа.
Если и не геройство, то всё равно — круто! У меня даже ладони вспотели.
Комконовцы переглянулись.
— Не возражаем, конечно, — сказал Алесь. — Антэ-хиэ, прости, не трое, а четверо. Ещё будет оператор связи. Хорошо?
— Мы вас встрэтим, — кратко сказал шельмец и отключился.
Видимо, шедми сразу начали маневр. Я увидел, как «кожура апельсина» треснула, и её треугольный фрагмент медленно поехал вверх, открывая посадочный стенд для модуля.
— Пойдёмте, — весело сказал Алесь. — Не годится заставлять их ждать. Они и так нервничают.
Капитан шевельнул губами. Я, вообще-то, по губам читать не умею, но в данном конкретном случае догадался, что он сказал про себя.
«Не подохнут».
Ну да. Нервничают, бедняжки. Ага.
Мы с комконовцами пошли к модулю. И команда «Святого Петра» на нас смотрела так, будто мы отправлялись на смертельно опасное и не особо необходимое дело. Сочувственно — но к сочувствию примешивалась, по-моему, какая-то тень осуждения.
Но это — на людей. На шедми все по-прежнему просто глазели. Мне кажется, он воспринимался как дополнительная проблема.
* * *
В модуле было прохладно, уж точно не стандартные плюс 18 по Цельсию на ракетоносце.
— Не простудишься, если я ещё проветрю? — спросил меня Юлий. — Данкэ жарко.
Я демонстративно застегнулся до самого подбородка, но спохватился и сказал: