— Проветривай, конечно.
Юлий включил охлаждение — и потянуло ледяным ветерком. Шедми откровенно ухмыльнулся — как мы, растянул губы и сузил глаза. Ухмылка из-за клыков выглядела кровожадно.
— Я люблю тепло, — сказал он. — Но у вас всегда немного слишком. Душно. Очень хочется ветра, — и подсунулся под самый кондиционер.
Я знал, что на Шеде атмосфера была кислородная. В процентном соотношении не совсем такая, как на Земле, но тоже кислородная — наши могли бы там спокойно дышать. Только, конечно, у них там своя биосфера, бактерии, вирусы — кто знает, как мы на них отреагируем! — и мне вкололи два шприца биоблокады.
— Шедийская формула, — сказал Юлий. — С учётом местных особенностей.
Я понял. Станция, натурально, не может быть стерильной. А после обновления биоблокады мне надели самый шикарный на свете комконовский дешифратор с прямой ментальной связью. Правильно: все шельмы точно по-русски не болтают. Наверняка перейдут на свой — а надо, чтобы наши на «Святом Петре» поняли. Я тут же подключил дешифратор к «оку», чтобы у наших видеоизображение сопровождали субтитры.
— И поставь на запись, — сказал Алесь. — Мы потом заберём дубликат. Я тоже пишу, но печёнкой чую — твой нам особенно пригодится.
Я кивнул, врубил режим «дневника». Думал в это время, что один дубликат непременно и себе оставлю. В личный профиль, на память.
Алесь грамотно и точно посадил модуль на стартовый стенд, откинул колпак — и мы увидели, какое там, у них, всё зашорканное. На стенде и вокруг вообще осела копоть — кто-то, наверное, швартовался аварийно, и шельмы даже чистить не стали. Видимо, у них времени не было — а может, не хотели персонал отвлекать. Искусственная гравитация работала — заметно потяжелее, чем на Земле, но Шед сам по себе был чуть тяжелее, так что у них просто была привычная для них тяжесть.
Воздух они пустили со станции. Запах пластика и горючки, ещё какой-то химии и тухлой рыбы — вот как тут несло. Не райский аромат, я бы сказал. И я, отчасти ради точности, отчасти — с некоторым злорадством, что ли, поменял настройки «ока», чтобы писать и запахи тоже.
А шедми вошли, как только пустили воздух. Мне показалось, что целая толпа. Серые тени. У меня на руках дыбом поднялись волоски; у них тут было здорово холодно, градусов 5–6 по Цельсию, а меня бросило в жар.
Осознал: мы среди врагов, да ещё и каких. Нас убьют — и никого это не удивит. Закономерно же!
Но тут я их рассмотрел. Не так их оказалось и много.
Антэ Хыро, который разговаривал с нами — это понятно. Рядом — громадный шельмец с изуродованной мордой: белёсый синеватый шрам идёт от виска до верхней губы, клык, видно, выбит, зато второй — длиной сантиметра четыре и выкрашен алым, будто им только что вспороли кого-то. В форме их Армады, волосы скручены в узел на макушке, вместо чёлки до самой скулы свисает одна длинная прядь — шрам закрыть не получилось. И всё, это все мужчины, а ещё с ними — две женщины.