— Да, — сказала она, поправляя свитер. — Вы, шедми, устроены удобнее. И покормить малыша может любой из вас, и показывать вам можно любую часть тела, да?
— Да, — слегка удивилась красоточка.
— Кому угодно? — спросила Вера.
— Да, — красоточка удивилась сильнее. — Ты хочешь посмотреть?
— Я не об этом. Есть ли такие части тела, которые показывать… — Вера на миг задумалась. — как бы… нехорошо для того, кто показывает? Неловко или неприятно? На которые можно смотреть не всем?
Ребята задумались.
— Это как зевать, не отвернувшись, — сказала тихая девочка. — Раньше считалось, что если ты зевнёшь при шамане и не отвернёшься, он может украсть твою душу из горла.
— Сказки, — фыркнул серый. — Да и шаманов нет.
— У вас на юге нет, а на Атолле есть.
— Оху, и лучехват есть, да?
— Хватит! — резко оборвал их Хэдртэ. — Здесь никого нет.
Спорщики замолчали резко. Я увидел, как у тихой девочки закрылись ноздри, сжались внутрь, как перед прыжком в воду — у человека глаза наполнились бы слезами. Красоточка обняла её за плечо.
— Мы пойдём в лекторий, — сказала она. — Соберём там обломки и всё почистим. Есть чем?
Диалог культур пока что закончился.
* * *
Я поражался тому, как ребята-шедми здорово держат себя в руках. Не хуже взрослых. И так замечательно общались с нами… безусловно, думал я, всё идёт легче, чем я ожидал. Молодцы.
Молодцы-то они, конечно, молодцы — но насчёт лёгкости я ошибся.
Юные шедми старательно помогали нам приготовить детский корпус к новым жильцам — мыли-чистили серьёзно и аккуратно. Мне показалось даже, что эта команда всё уже приняла, пережила и теперь занята адаптацией к новой жизни, но вдруг я заметил, что красоточка Ынгу сидит в сторонке на корточках и пытается оттереть след ботинка с пузика брошенной куклы.
В общем, нормальное поведение девочки, верно? Совсем как наша… только ноздри у неё сжаты так, что даже щёлочек не видно. И губа прикушена.
Ынгу чертовски худо. Тихо-тихо худо.
Вместе со мной это заметил и Андрей. Присел рядом на корточки:
— Ну что ж ты, Ынгу? Вокруг воздух — а ты не дышишь…
Ынгу подняла куклу:
— Зачем же наступили? Это же… больно.
Андрей улыбнулся:
— Уже не больно. Она — кукла, куклы быстро выздоравливают и забывают обиды.
— А она — чья? — спросила Ынгу очень тихо. — Где они? Те, чья…
Андрей, который собирался сказать ещё что-то успокаивающее, осёкся.
— Почему молчишь? — спросила Ынгу по-прежнему еле слышно. — Они что, все мёртвые? Вообще все? Или вы их забрали отсюда? Ведь вы тут были последние. Люди.
— Я не знаю, — еле выговорил Андрей.
— Не забрали, — Ынгу сложила руки утвердительным жестом, так и не выпуская куклу. — Убили. Люди их всех убили. Бельков убили.