— Люди забили радиоэфир насмерть, — говорит он раздражённо, снова переключаясь на акустический поиск — и в этот миг в писке и треске океана нам мерещатся те самые звонкие точные щелчки, которые мы так хотели услышать.
Автомат для дальнего пеленга.
Звук, который не спутаешь ни с чем — имитация щелчков подводной речи:
— …тебе, брат!.. …ный остров, нашла подвод… …мной — дети… ждём на…
— Сестрёнка! — кричит Лэнга в ответ. — Где ты? Координаты? Я не слышу!
Автомат-передатчик переводит его слова в щелчки — волны несут звук широким веером, увеличивая наши шансы услышать ответ.
Сестрёнка, потерянная где-то в дальнем далеке, отзывается рядом цифр. Расстояние и океан растворяют часть их, но кроме цифр мы выхватываем из треска и шелеста океана слово «Серебряный».
И переглядываемся.
Древний код закрытой, засекреченной базы.
— Где-где?! — вопит Лэнга что есть силы, будто громкость крика может повлиять на чёткость передачи.
Щелчки акустического кода кажутся нам дивным звуком: будто жемчужины сыплются на полированный камень. Неведомая связистка уточняет настройку — и вскоре Лэнга рисует точку на голографической координатной сетке. Крохотный островок, с креветкин глаз. Передача прервалась.
Лэнга поворачивается ко мне.
— Ты ведь понимаешь, да, Лоцман?
— Военный объект? — спрашиваю я. — Или просто секретный?
— Мы это ещё узнаем, — говорит мой брат. — В любом случае… всё становится сложнее и сложнее.
— Надо возвращаться наверх, — говорю я. — В любом случае — наверх. И думать.
Мы покидаем ангар с печалью — и ничего с ней не поделать. Обесточиваем оборудование катера, гасим его бортовые огни — и уходим через причал, как и пришли.
Чтобы было проще и быстрее — поднимаемся на берег сразу. Не хочется снова пробираться по затопленным коридорам станции. Входим в корпус с уничтоженным энергоблоком, удивив и почти напугав людей, которые ждали у входа в затопленный зал.
С Бэреем оказались Иар и Улэ — они оба кидаются к нам.
— Нашли?! — выдыхает Иар, будто это слово до нашего возвращения перекрывало ему горло.
— Нашли? — переспрашивает Лэнга. — Что?
— Так выживших… — Иар даже слегка теряется. — Вы ведь их ходили искать, да? — и с совершенно такой же тоской, какую я видел у наших бойцов, прошедших сквозь сотни смертей, безнадёжно спрашивает: — Не нашли, да?
Улэ заглядывает мне в лицо; его взгляд стал влажным, как у людей в глубокой печали.
— Антэ, мы просто надеялись…
— Были правы, — говорю я. — Кто-то уцелел — только не здесь. Нам надо помочь женщине и детям, которые, видимо, успели покинуть Медузий мыс до обстрела ракетами. Они взяли большую экспедиционную субмарину и ушли в океан. Я дышать не могу, думая, чем они жили эти четыре года.