Какое-то время висит пауза.
— То есть ничего не знаете? — разочарованно спрашивает он.
— К сожалению, нет, — отвечает Архента, — слуги сначала обнаружили тело, и только потом разбудили меня. Мне, — она поднимает на него глаза с надеждой, — мне показывали какой-то пузырек, я так поняла, что его у сеньора Альвареса не должно было его быть… Может быть, вы знаете, что это была за бутылочка?
Вот теперь пусть крутится.
— Пузырек? — с недоумением спрашивает он, — пузырек? Ах да! Люди сплетничают, что он был отравлен. Это не вы его отравили, дорогуша? — и он опять начинает жирно смеяться.
Я не успеваю перехватить управление и Архента злобно зыркает на сеньора Фелипе.
— Если вы будете делать такие предположения, — выпаливаю я, чтобы хоть как-то выровнять ситуацию, — мне придется уйти!
Вот так. Святая невинность. Санта симпличи… сипличита. Еще бы перекреститься, но я в упор не помню, как крестятся католики, а Архенте сейчас про все эти штуки лучше вообще не напоминать. Потом обсудим богословские вопросы, без этого прыща.
— Я пошутил, пошутил, — примирительно говорит он, и похоже, что на этот раз без подвоха. Всерьез он нас не подозревает. Зачем же он пришел? Ах да, кое-какие формальности.
— Сеньора, — говорит он проникновенно, — вы знаете, что ваш муж был серьезным деловым человеком и через него проходило чрезвычайно много важных для других людей договоренностей?
— Не в подробностях, — уступительным голосом пищу я, — но, конечно, знаю.
— Видите ли, из-за его смерти часть уже заключенных сделок и стартовавших проектов зависнет до полного выяснения. Нам необходима возможность продолжать работу, очень многим предприятиям без внимания вашего супруга грозит неудача, а то и общее банкротство. Нужно, чтобы вы, как основная наследница, как можно скорее подписали некоторые бумаги, чтобы работа не останавливалась.
Жестом фокусника он извлекает стопку бумаг, указывает на стоящую в дальнем углу стола чернильницу.
— Не будем друг друга задерживать, сеньора.
— Конечно, — самым теплым, какой могу организовать, голосом, говорю я, протягиваю руку к бумагам и беру их, хотя Архента трясется, как заячий хвост от одного их вида, беру и держу обеими руками, — дорогой сеньор Фелипе, я так ценю ваше стремление к тому, чтобы начинания и труды моего покойного мужа не остались напрасны! Вы же понимаете, что я не только глубоко невежественна в деловых вопросах, но и сейчас, после столь ужасных событий, вряд ли смогу прочесть хоть строчку. Надеюсь, ваши с моим покойным супругом дела не настолько рискованны, чтобы развалиться в течение, скажем, недели?