Старичка звали Ако, и обращаться к нему рекомендовалось «дедушка Ако». Ну и дедушка так дедушка, хотя на вид он мог быть и прапрадедушкой, весь сморщенный, даже нос и уши, чистенький, легкий на ногу. По молчаливой договоренности я сначала выносила им с внуком по большой миске с едой, они подкреплялись и приступали к рассказыванию сказок.
Миддлтон предложил мне записывать то, что говорит внук. Но что-то мне эта идея показалась не очень. Все эти индейские языки исчезают со скоростью миграции диасов и гомесов, и если сразу не записать, через сто лет потомки будут рвать волосы на головах. Я расчертила в книге каждую страницу в два столбца и пояснила, что буду записывать каждую фраз дважды — что произнес дедушка Ако, и что пояснил внук Чота. Дело шло медленно, но мы никуда и не спешили. Пустынный заяц надирал задницу койоту и обманывал грифа, ну то есть если вы знакомы с дядюшкой Римусом, то сюжеты можете себе представить, хотя нюансы, разумеется, присутствовали.
Примерно для четырех звуков мне пришлось придумать отдельные обозначения. Ну, записала на первой странице — Ы это примерно как если вас сильно ударили в живот, ну и типа того. Когда дедушкина сказка оказывалась длинной, то я кормила их с Чото еще и ужином. Они смекнули это дело на второй день, и сказки сразу обросли большим количеством подробностей.
Миддлтон засунул нос в мои записи, сказал так держать и уехал снова, индейцы снизошли до того, чтобы показать им какие-то ритуальные народные дела. Камилла обмеряла всех индеанок и довольная сидела у палатки с книжечкой. Дедушка Ако, тем временем, постоянно тиранил меня вопросами, мотивируя это тем, что у него горло пересыхает и должна ж я тоже о чем-то ему рассказывать. Интересовало его многое — и откуда берутся белые в таких количествах, и почему им так плохо жилось там, у себя, откуда они повыскочили, и почему белые все непременно записывают.
Я рассказывала.
Дедушка переспрашивал. Из его вопросов, в частности, следовало, что католические миссионеры эту деревню вниманием не обходили, и про всякое божественное дедушка Ако тоже спросить был не прочь, да все с эдакой подковыркой. Например, его интересовало, что Библия состоит из двух половинок, и содержимое этих половинок не полностью друг другу соответствует. Пришлось рассказать, чем Ветхий Завет отличается от Нового, дедушка страшно заинтересовался новостью о том, что существуют люди, признающие Библию только наполовину, и что они — оказывается — эту половину и написали. Я попыталась как-то на пальцах описать противоречия между иудаизмом и христианством и запуталась. Дедушка Ако сообщил через внука, что я врушка, и тихо захихикал.