Пожалуй, пора прекращать этот сеанс стихийного психоанализа, вот что.
— Мне жаль, если до меня вам приходилось общаться с людьми, чье выражение глаз остается неподвижным в течение всего разговора, — процедила я, — я принимаю вашу благодарность и очень рада, что вы с сеньором Миддлтоном нашли друг друга, а язык тоба нашел того, кто зафиксирует его для науки. Я бы охотно пригласила вас на чашку кофе, но одинокой женщине не следует принимать мужчин тет-а-тет.
— Вы читали книгу, — сказал он, — обложка мне не знакома. Вы позволите посмотреть?
Архента протянула книгу, не успела я даже глазом моргнуть.
Он взялся обеими руками — левой аккуратно вынул книгу из ее пальцев, правой взял сами пальцы. Кончики указательного и среднего.
Вот черт, только и успела сказать я. Вот внутри этого что-то думать, это как брать квадратный корень из пятнадцати в уме, стоя на концерте Металлики. Детка, ну у вас и разница потенциалов, вы же сейчас светиться оба начнете.
Он держал Архенту за пальцы с таким же глупым видом, какой, по всей видимости, был у нее, потом как-то встряхнулся, повернул к себе книжку.
— «Напрасная нежность», — прочел он и усмехнулся, — ясно.
— Мне не очень, — твердо сказала я, — жеманное слишком.
— Вы строгий судья.
— «Военные впечатления» того же автора интереснее.
Он было попытался забрать в горсть ее пальцы, потянул на себя, и тут она испугалась. Темная волна — вот её с силой, так, что боль ударяет в локоть и плечо — дергают за запястье, вот она падает…
Так, не подпрыгиваем и не убегаем, он ничего плохого в виду не имел.
Аррэтхе, не выпуская ее пальцев, вернул положение своих на прежнее место, а сам отшагнул на полшага. Теперь мы стояли, как в па бального танца, обе руки вытянуты на полную длину, расстояние даже не пионерское, а прямо монастырское.
Вот и хорошо.
Пуганая ты моя синица.
— Извините, — сказал он наконец.
— Извиняю, — проворчала я.
— Еще я должен сказать, что сеньор Онганья послезавтра уезжает в Буэнос-Айрес и почему-то считает, что мне необходимо его сопровождать.
Дядюшка Юсебио едет в Буэнос-Айрес? Любопытно.
— Доброй дороги, — вежливо сказала я, выдернула руку и прижала ей книжку к животу.
— Всего хорошего, сеньора, — он опять поклонился и вышел. Пепа вышла следом, затворить дверь.
Он уезжает?
Он уезжает, а ты отдышишься. Олененок, ишь. Хомяк-паникёр!