— Ну не знаю, — с сомнением протянула Марта.
Ну, Эухенио, блин, неужели Пенелопа не научила тебя, как найти клитор? Ладно, попробуем поговорить, не напугать бы его, бедолагу.
Под лозунгом «в Сан Луисе, вообще-то, прохладно» я накупила более или менее просторных жакетиков и пышных платьев с треном, рассчитывая, что Пепа потом поотрезает эти хвосты и расставит их мне по бокам. Мы с Мартой вдвоем показались на паре раутов рука об руку, продемонстрировав всем, что старая история про то, как она вышибла меня со своей свадьбы, забыта и похоронена. Перед моим объездом сеньора Альсина, покраснев, сказала, что мысль про десерт, действительно, имеет право на существование.
Прости меня, Пенелопа.
Я вздохнула и купила для Габриэлечки книжек с картинками и игрушечную мебель, ну конечно же в двух экземплярах, вы же знаете, как дети все ломают.
В Сан Луисе я сдала дядюшке на редактирование и верстку сборник стихов с методическими указаниями, ну типа «помните, что при использовании гекзаметра детям желательно чем-то качать в ритм; перевод басен Лафонтена хорошо бы разыгрывать по ролям; если ребенок забыл строчку — позволяйте классу подсказывать, ваша цель не наказывать детей, а добиться знакомства с культурой» ну и так далее, видела я этих учителей из дальних районов, они сами-то порой едва грамотные. Винсенте над своим трудом все ковырялся, ну, правда сказать, у него и задача была поглобальнее.
Платья становились все теснее. Я велела Пепе и Марии собираться, наказала Хосе следить за домом, не обижать все еще худосочную Санчу, и слиняла в столицу. Хосе я объяснила, что буду присылать разнообразные письма, его задачей будет снимать верхний конверт и отсылать их с Сан Луисской почты. Если что-то будет приходить для меня — упаковывать в конверты, адресовывать Марии, посылать до востребования на центральный почтамт. Даже если у меня все будет благополучно, пропадать мне предстоит почти пять месяцев, лучше, чтобы никто меня не потерял. Тетушка с дядюшкой думают, что я у отца, отец думает, что дома. Хорошо, что они не общаются.
Дом был соседний с Пенелопиным. Действительно, милый маленький домик, две комнаты внизу, две комнаты наверху. Район был на холме, из дворовых окон было видно море. В хорошую погоду, конечно. Почти сразу после нашего приезда зарядили дожди. Я торчала в Пенелопином доме, болтала с ней, учила Анхелу «сороке-вороне» и Дому, который построил Джек, в примерном, по сюжету, переводе, рисовала ей принцесс карандашом, для раскраски, и ждала писем.
Он писал. Я отвечала. Его первую книгу перевели на английский в США, и там на нее как-то отреагировали грамотные люди из северных индейцев. Отреагировали хорошо или плохо, по Ноэнтиному уклончивому письму было не понять, но вроде что-то было связано с тем, что он позиционировал сам себя не как белого и не как индейца, а как пограничника, оборотня, ну и всем он в результате был чужой. Это могло бы огорчать — наверное — не запусти он это сразу как предмет гордости. Сам он приехал из Бразилии в Буэнос-Айрес, интересовался, можно ли заехать хотя бы ненадолго в Сан Луис. Принимать его у себя я вежливо отказалась, но просила писать еще. Сестру он, судя по всему, перевез. Забавно будет, если куда-нибудь на соседнюю улицу. Впрочем, вряд ли, этот район совсем белый.